Причеши меня - [67]

Поиск метафор помогает крепче встать на ноги, например, в незнакомом мире. Напоминает: сколько бы веков ни просуществовало человечество, некоторые вещи неизменны с пещерных времен. Мы всё так же собираемся у костров рассказывать истории, всё так же занимаемся охотой и собирательством в чуть других вариациях (да хотя бы красивые картинки и мемы сохраняем) и так же пытаемся всё чем-то объяснить. И в будущем это вряд ли куда-то денется, ну разве что огонь костра станет термоголограммой. На самом деле то, что в вашем тексте о будущем или параллельной вселенной люди находят себя, свой мир и свои метафоры, говорит только об одном: вы написали что-то вне времени и пространства. А разве это плохо?

Как работать с аллюзиями

Аллюзии — то, что может подружить наш текст с реальностью. Ну или с параллельными реальностями, если верить, что каждая созданная книга рассказывает историю о другом мире.

Если не усложнять, аллюзии — это отсылки. К чему-то, что произошло или происходит, кем-то снято, открыто, нарисовано или прожито. Если прожито, то кем-то, чья жизнь тоже стала легендой. Если проживается прямо сейчас, то болит. Как и метафоры, их даже создавать не всегда нужно, они приходят сами, но уже благодаря не детерминизму, а тому, что мы живем и взаимодействуем с реальностью.

Сложно писать современную прозу, не впустив в нее все то, что мелькает на порталах независимых СМИ, печалит, злит и пугает, — так рождаются новостные аллюзии, которыми моя современная проза в российских реалиях, например, просто пестрит.

Сложно писать прозу историческую и не окружать героев аутентичными эпохе авторами, мыслителями, политиками и их идеями. И вот уже наш сыщик из XIX века (да, да, я снова о «Чуде, Тайне и Авторитете») основывает свое желание защищать детей на моральном фундаменте Ивана Карамазова и проговаривает эти идеи, подстроив их под свое мироощущение. Читатель многозначительно поднимает бровь, слыша от одной из героинь про ананасовый компот. И картинка складывается. Так рождаются аллюзии: литературные и культурные.

Написать фэнтези, не столкнув две веры, или не убив всю царскую семью, кроме одного-двух наследников, или не стравив племянника с дядей, или хотя бы уж не отправив в армию переодетую девчулю, — тоже сложно. И вот самые продвинутые уже могут предугадать ваш сюжет и даже знают, над кем поплакать. Это не значит, что надо во всем оправдать их ожидания, но и совсем обидеть их внутреннего исследователя нельзя. Так рождаются аллюзии исторические.

Аллюзии работают на тех же уровнях, что и метафоры и символы: на атмосферу, образы героев и сюжет в целом.

Даже маленькая деталь — красные розы, вырастающие на месте вашей страшной битвы, — может обратить читателя мыслями либо к христианству, либо к «Темной Башне» Кинга. А тьма, приходящая со Средиземного моря? А пламенный символ над мрачной крепостью? А мантия-невидимка, воскрешающий камень и бузинная палочка — прямо Туринская плащаница, Святой грааль и копье Лонгина, за которыми охотился Гитлер. Обнаруживая такие вещи, мы обретаем приятное (или жуткое?) чувство, что все в мире — или мирах — связано.

На уровне раскрытия героев аллюзии тоже работают замечательно, причем инструментарий здесь самый широкий. Они могут сквозить:

• В облике персонажей или их системе. Согласитесь, за командой ребят с говорящим питомцем непременно будет считываться «Корпорация “Тайна”», а за четверкой отвязных друзей — все тот же Кинг или Дюма.

• В привычках. Спать ногами на подушке? Дарить на свой день рождения подарки другим? Привет, Пеппи!

• В манере речи. Вспомните, как разговаривает, например, мастер Йода, и мысленно примерьте на своих героев.

• В преследующих героев травмах. Здесь, кстати, чаще всего нам услужливо протягивает руки актуальная повестка.

• Да где угодно, вплоть до обстановки в комнате.

Важнее всего тут не увлечься. Аллюзия не должна превращаться в голое копирование в попытке заполнить пустоты. Он должна быть обоснована и работать на текст.

На уровне сюжета все особенно интересно: с масштабом затрагиваемого аллюзией материала растет ее собственный объем. По сути, жанр ретеллинга, обычного и исторического, и есть весьма упитанная аллюзия, распустившая щупальца на весь сюжет и заграбаставшая определенные (но не все, конечно) его повороты, систему героев и отношений. Но уходить в такой размах вовсе не обязательно. Вспомните недооцененный сериал «Неверлэнд», мошенника Крюка, окруженного ватагой уличных мальчишек, яркие сцены воровства, странную дружбу — и на вас повеет уже не Джеймсом Барри, а Чарльзом Диккенсом. И мюзиклом «Оливер!».

На самом деле аллюзия лишь жарко и страстно примыкает к другому термину — реминисценции. Это понятие означает «неявную цитату без кавычек». Логично, если понимать цитату как любой элемент отсылки — от языковой конструкции до целой сюжетной линии. Кстати, о языковых конструкциях! Важная фишка аллюзий — их способность работать и на таком уровне.

«Если вид твой вымирает, громче пой!» («Ледниковый период»).

«В здоровом астральном теле — здоровый астральный дух» («Порри Гаттер»).

Такие маленькие отсылки тоже могут быть к месту. И совсем не обязательно делать их смешными. Одну только «дрожащую тварь» Достоевского, как мне кажется, используют очень многие авторы. Потому что, согласитесь, образ на века.