Прицельное мышление. Принятие решений по методикам британских спецслужб - [99]

Борьба с крамолой всегда поднимала сложные этические проблемы, поскольку ставила под сомнение лояльность местного населения к собственно национальной идее. Как показано в главе 6, правительства должны проявлять осторожность в ведении наблюдения за своими гражданами. Одной из крайностей в этом отношении было бывшее Министерство государственной безопасности ГДР («Штази») с ее методологией держать абсолютно все население под пристальным наблюдением, чтобы установить границы нормального поведения для каждой семьи и таким образом создать возможность выявлять и исследовать любые отклонения, которые могли бы предвещать антиобщественную деятельность. Другой крайностью являются неоправданные риски, которым подвергались бы граждане, если бы опасения по поводу внутреннего надзора препятствовали эффективному расследованию в отношении подозреваемых террористов-смертников, намеревающихся совершить террористический акт.

В киберпространстве все сложнее: там враждебная деятельность – будь то хакерство, троллинг, тайное финансирование мятежных движений или другие активные меры – дистанционно создается на территории другой юрисдикции, которая не будет сотрудничать в попытках раскрыть происходящее. Слежка, необходимая для выявления виновных и обнаружения вредоносных программ – например, путем массового доступа к данным в интернете, – может показаться крайне агрессивным вмешательством в личную жизнь. Но я не думаю, что у нас существует иная альтернатива для защиты общества от тех, кто хочет причинить нам вред, кроме как разрешение нашим спецслужбам и органам безопасности на использование таких мощных инструментов. Однако в чужих руках и у других правительств эти инструменты могут стать орудиями репрессий. Поэтому мы вправе регулировать и контролировать их использование в соответствии с верховенством закона.

В странах, которые верят в ценность свободы слова и защищают ее своими конституционными и законодательными положениями, среди вихря конкурирующих идей и идеологий всегда найдется материал, вредный для общественных интересов. Детской порнографии, подстрекательству к насилию, разжиганию ненависти и расовым оскорблениям нет места в цивилизованном обществе, и в большинстве демократических стран против них существуют строгие юридические санкции. Но и в прошлом любой материал подобного рода, который избежал бы судебного преследования, все равно было бы трудно найти и он вряд ли привлек бы внимание тех, кто не занимался его поиском специально. Но огромные и неконтролируемые океаны цифрового материала создают новые проблемы – и не в последнюю очередь постоянно присутствующий риск того, что вредный материал может оказаться легкодоступным для любого пользователя интернета, который его ищет. Однако мы не должны путать право на свободу слова с правом на простое формальное усиление наших взглядов[216]. Распространение салафитских и джихадистских изображений и пропаганды является лишь одним из подобных примеров. Как описано в предыдущей главе, вмешательство России во время президентских выборов 2016 года в США путем создания вводящих в заблуждение веб-сайтов и распространения дезинформации в интернете представляет собой другой пример формального усиления взглядов аудитории с целью разворачивания подрывной деятельности.

Закоулки цифрового мира

Чистые социальные и коммерческие выгоды интернета слишком велики, чтобы представить себе какие-либо существенные ограничения, допускаемые в демократических странах с точки зрения доступа к зарубежным сетям и интернет-платформам. Однако к контенту применяются национальные законы, и интернет-компании в большинстве юрисдикций будут обязаны удалять материалы, считающиеся в рамках закона ответственными за разжигание ненависти или подстрекательство к насилию. Такой материал, скорее всего, в любом случае нарушит условия пользования отдельного гражданина или интернет-платформы. Редакционный контроль интернет-материалов неизбежно включает в себя точное разделение материалов между теми, которые можно счесть крайне нежелательными, но попадающими в свободный доступ под категорию «читатель имеет право быть оскорбленным», и материалами, которые активно вредят общественным интересам и обязаны быть признанными незаконными. Для коммерческих компаний, стремящихся к получению прибыли (особенно когда они находятся в иностранной собственности и базируются за границей), делегирование права выбора материалов, разрешенных к размещению в интернете, само по себе является спорным предложением. Более строгая цензура политических взглядов – тех, которые немногие сочли бы крамольными – будет, вероятно, отвергаться в демократических странах на основе права на свободу слова. Таким образом, существует асимметрия между западными демократиями и более авторитарными режимами, такими как Китай и Россия. Эти режимы стремятся ограничить доступ общественности к зарубежным интернет-сайтам, содержащим, по их мнению, весьма широкий набор контента, считающегося политически вредным для режима.

Конечно, жизнь в свободном обществе означает, что мы все должны быть открыты для всевозможных влияний. Но когда часть подобной информации оказывается заведомо ложной и злонамеренно распространяемой, доверие к демократическим процессам и институтам постепенно ослабевает. Такие соображения все еще оставляют значительный простор для популяризации в свободном обществе понятий, которые многие сочли бы не только неприятными, но и неприемлемыми, и потому не хотели бы их распространения.