Прицельное мышление. Принятие решений по методикам британских спецслужб - [97]

. Сама мысль о том, что существуют фактические утверждения, которые уже нельзя считать точно доказанными или точно опровергнутыми, а только высказанными, глубоко тревожит. Как справедливо заметил предшественник Хиллари Клинтон на посту сенатора США от штата Нью-Йорк Дэниэл Мойнихэн, «каждый имеет право на собственное мнение, но не на собственные факты». Философу и государственному деятелю XVI века Фрэнсису Бэкону приписывают цитату "Ipsa scientia potestas est": «Знание – сила». В своей первой книге «Обеспечение безопасности государства» (Securing the State) я признал, что «если знание – это сила, то тайное знание – это сила с турбонаддувом»[209]. Но это утверждение, хотя и оправданное, здесь опровергается уроком Трампа в том, что власть – это просто то, что власть может сделать, а в том числе изменить факты и значение слов. Эмоциональные темы иммиграции, исламофобии и ксенофобии непосредственно переходят в скандирование лозунгов «Построй стену» и «Запри ее».

Отчасти это объясняется популистским контекстом текущего момента. Эмоциональный призыв обращен к тем группам избирателей, которые могут быть оправданы следующим рассуждением: они остались за бортом традиционной политики. Их чувства обостряются, когда они испытывают экономические трудности, являющиеся следствием ослабления социальных структур в результате закрытия фабрик и упадка городов. Это чувство может быть окрашено ложной ностальгией, поскольку в запомнившемся им прошлом, несмотря на все его лишения, жизнь воспринималась как более простая. Это была жизнь с ценностями, важными для этих сообществ.

Люди, оказывающиеся неспособными разобраться в простых причинах неблагоприятных обстоятельств, в которых они находятся в настоящий момент, с большей вероятностью обращаются к популистским объяснениям. В таких условиях невосприимчивые к запросам граждан элиты (которые, как считается, практикуют репрезентативную политику и извлекают из нее выгоду) могут быть слишком легко описаны как заботящиеся о своих собственных интересах за счет страдающего населения. Затем создается пространство культивации конспирологического мышления (что мы видели в главе 6), когда власти, рассматриваемые как воплощение «глубинного государства», не оправдывают ожиданий своих граждан. Тут-то социальные сети, пропагандирующие конспирологическое мышление, как раз будут утверждать, что их сообщения – это та информация и те точки зрения, которые не интересуют «большие» или «качественные» СМИ. Либо что такую информацию могли бы размещать только те СМИ, которые, согласно теории заговора, были подавлены властями. Таким образом, закрученная петля конспирологического мышления замыкается. Мы могли бы добавить вслед за Джорджем Оруэллом, что подобная «политика хаоса» связана с уменьшением той точности, с которой используется язык коммуникации: слова полностью отделяются от их значений. В руках беспринципного популистского лидера темная триада нарциссизма, макиавеллизма и психопатии ведет к бегству от рациональной аргументации. Это именно то, что компания RAND Corporation назвала «разложением истины»[210]. Подобный упадок можно определить по четырем признакам интеллектуального разложения:

● Рост разногласий по поводу фактов и аналитических интерпретаций фактов и данных.

● Размытие границы между мнением и фактом.

● Возрастающая подача относительной доли информации с точки зрения личного мнения и личного опыта. Как следствие – все более возрастающее влияние такого подхода.

● Снижение доверия к экспертным знаниям и ранее уважаемым институтам как источникам фактической информации.

Против такой моды на невежество выступает традиция рационального исследования, примером которой много лет назад был Фрэнсис Бэкон и ценности которой представляли мыслители, такие как Дэвид Юм и Адам Смит. Их ценности воплощены в традиции наблюдения и рационального анализа, ведущего к беспристрастному политическому суждению, настаивающему на целостности мышления.

Эволюционный биолог Роберт Триверс пришел к выводу, что явное стратегическое преимущество может заключаться в способности к самообману, поскольку таковая способность усиливает и способность обманывать других[211]. Если это так, то существует тревожная отрицательная обратная связь между аргументами, выдвигаемыми манипулятивным политиком, и внутренней ценностью этих аргументов. Растущей особенностью политических дебатов, уже отраженных в социальных сетях, является, к примеру, чрезмерное игнорирование экспертных знаний как якобы политически мотивированных, особенно когда речь идет о научном знании. Американский Союз обеспокоенных ученых (UCS) пожаловался на ежедневно поступающие доказательства того, что администрация Трампа подрывает давно устоявшиеся процессы информирования науки о государственной политике[212]. Часто люди возражают не против самой науки, а против того, как ее выводы влияют на их мировоззрение. И этому есть прецеденты. Вовсе не утверждения Галилея, основанные на его гелиоцентрической модели движения небесных тел, так расстроили Ватикан (в конце концов, Бог мог бы устроить так, чтобы движение планет вокруг Солнца казалось таковым человеку), а именно его настойчивость в отстаивании своего мнения. Даже во время церковного процесса Галилей бормотал себе под нос "Eppur si muove" – «А все-таки она вертится!»