Прибрежный пират. Эмансипированные и глубокомысленные - [21]
– Счет один-ноль в его пользу! – рассмеялась она.
– Судя по брюкам, это, должно быть, южанин, – озорно рассмеялся Гарри.
– Гарри, что ты говоришь!
Ее удивленный взгляд отчего-то его разозлил.
– Ох уж эти чертовы южане!
Глаза Салли Кэрролл ярко блеснули.
– Не смей их так называть!
– Прости, дорогая, – ядовито извинился Гарри, – но ты ведь знаешь, что я о них думаю! Они ведь… просто дегенераты, не то что южане прежних времен. Они так долго прожили на Юге вместе с цветными, что и сами давно превратились в лентяев и бездельников.
– Перестань, Гарри! – сердито крикнула она. – Они вовсе не такие! Может, они и ленивые – в таком климате кто хочешь станет лентяем, – но это ведь мои лучшие друзья, и я не позволю их огульно критиковать! Среди них есть прекрасные люди!
– Ах ну да, я знаю! Все они нормальные ребята, когда приезжают учиться в университет на Север; но из всех виденных мною людишек низкого пошиба, не умеющих как следует одеваться, неопрятных, самые ужасные – это южане из маленьких городков!
Салли Кэрролл сжала руки в перчатках в кулаки и в ярости кусала губы.
– Да что там, – продолжал Гарри, – в моей группе в Нью-Хейвене был один южанин; мы все подумали, что наконец-то увидим настоящего южного аристократа, однако он оказался отнюдь не аристократом, а просто сынком северного «саквояжника», который скупил весь хлопок вблизи Мобила.
– Южанин никогда не стал бы разговаривать в таком тоне! – спокойно ответила она.
– Конечно! Силенок не хватит!
– Или чего-нибудь еще?
– Мне очень жаль, Салли Кэрролл, но я ведь своими ушами слышал, как ты говорила, что никогда не выйдешь…
– При чем здесь это?! Я говорила, что не хотела бы связать свою жизнь с любым из тех парней, которые сейчас живут в Тарлтоне, но я никогда не делала каких-либо обобщений и не пыталась смести всех в кучу без разбору.
Они продолжили свой путь в молчании.
– Я, кажется, перегнул палку, Салли Кэрролл. Прости меня.
Она кивнула, но ничего не сказала. Через пять минут, когда они стояли в прихожей, она вдруг обняла его.
– Ах, Гарри, – воскликнула она, и в глазах ее блеснули слезы, – давай поженимся на будущей неделе! Я очень боюсь таких ссор по пустякам. Я боюсь, Гарри. Все было бы не так, если бы мы были женаты.
Но Гарри, чувствуя себя виноватым, все еще злился:
– Это будет выглядеть по-идиотски. Мы же решили – в марте!
Слезы в глазах Салли Кэрролл высохли; она резко на него взглянула:
– Очень хорошо. Прости, я сказала это, не подумав. Гарри вдруг растаял.
– Милая моя упрямица! – воскликнул он. – Поцелуй меня, и давай обо всем забудем.
В тот вечер по окончании спектакля в мюзик-холле оркестр заиграл «Дикси», и Салли Кэрролл почувствовала, как внутри нее рождаются новая сила и твердость, сменившие дневные слезы и улыбки. Она вытянулась вперед, сжимая подлокотники театрального кресла так сильно, что даже покраснела.
– Тебе так понравилось, дорогая? – прошептал Гарри.
Но она его не слышала. В горячем трепете скрипок
и под воодушевляющий ритм литавр маршировали, устремляясь во тьму, ее собственные духи, и, когда в негромком припеве свистнули и вздохнули флейты, они почти исчезли из виду, так что она могла бы помахать им на прощание рукой.
V
Вечер выдался на редкость холодным. Вчерашняя нежданная оттепель практически очистила улицы, но сегодняшняя рыхлая поземка вновь занесла мостовые, укладывая рассыпчатый снег волнами под поступью ветра и наполняя воздух состоявшим из мелких частиц снежным туманом. Неба не было видно: вверху был лишь темный, зловещий покров, укутывавший верхушки домов и представлявший собой наступавшую на землю необозримую армию снежинок; а над всем этим, унося уют, создаваемый зелено-коричневым светом горящих окон, глуша уверенную поступь коней, тянувших сани, носился неутомимый северный ветер. Унылый это все-таки город, подумала она, унылый, что бы там ни говорили!
Иногда по ночам ей казалось, что здесь не осталось ничего живого, – все давным-давно отсюда ушли, оставив дома, в которых горел свет, лишь затем, чтобы снежные сугробы, словно могильные холмы, упокоили их под собой. Ах, неужели и ее могила будет покрыта снегом? Лежать под огромной снежной кучей всю зиму напролет, и даже могильный камень будет казаться лишь слабой тенью среди других теней! Ее могила… Нет! Могила должна быть усыпана цветами, над ней должно светить солнце, на нее должен падать дождь!
Она опять вспомнила об уединенных сельских домах, которые видела из окна поезда, и о том, какая там, должно быть, жизнь долгой зимой: ослепительный блеск в окне, корка льда на мягких сугробах и ближе к весне – медленное, безрадостное таяние, а затем суровая весна, о которой ей рассказывал Роджер Паттон. А ее весна, которую она потеряет навсегда, – с сиренью и ленивой сладостью, рождающейся в сердце… Она похоронит эту весну, а затем навсегда похоронит и эту сладость.
Постепенно разразилась пурга. Салли Кэрролл чувствовала, как снежинки быстро тают, падая ей на ресницы; Гарри вытянул свою укутанную в мех руку и натянул ей на лоб козырек фланелевой шляпки. Затем мелкие снежинки устроили у нее перед глазами перестрелку, а конь терпеливо склонил шею, и на его попоне на мгновение блеснул прозрачно-белый слой льда.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.
Хулио Кортасар (1914–1984) – классик не только аргентинской, но и мировой литературы XX столетия. В настоящий сборник вошли избранные рассказы писателя, созданные им более чем за тридцать лет. Большинство переводов публикуется впервые, в том числе и перевод пьесы «Цари».
В книгу вошли лучшие рассказы замечательного мастера этого жанра Йордана Йовкова (1880—1937). Цикл «Старопланинские легенды», построенный на материале народных песен и преданий, воскрешает прошлое болгарского народа. Для всего творчества Йовкова характерно своеобразное переплетение трезвого реализма с романтической приподнятостью.
«Много лет тому назад в Нью-Йорке в одном из домов, расположенных на улице Ван Бюрен в районе между Томккинс авеню и Трууп авеню, проживал человек с прекрасной, нежной душой. Его уже нет здесь теперь. Воспоминание о нем неразрывно связано с одной трагедией и с бесчестием…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881—1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В первый том вошел цикл новелл под общим названием «Цепь».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
В сборник малой прозы Фрэнсиса Скотта Кея Фицджеральда «Нежные юноши» вошли сразу две книги рассказов, составленные самим Фицджеральдом после выхода романа «Великий Гэтсби» и до начала работы в Голливуде. Это Фицджеральд периода зрелости, уже утративший юношеские иллюзии, но обретший мастерство и отточенность стиля.Кроме рассказов, отобранных самим Фицджеральдом и представляющих собрание лучших новелл, написанных им в тот период, в сборник вошли и тексты, не попавшие в авторские подборки. Таким образом, в книге полностью представлены и ностальгические циклы рассказов о Бэзиле и Жозефине, и «коммерческий» цикл рассказов о враче Билле Талливере.Тексты публикуются в новых аутентичных переводах, адекватно отражающих блеск и изящество стиля «зрелого» Фрэнсиса Скотта Кея Фицджеральда.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд, возвестивший миру о начале нового века — «века джаза», стоит особняком в современной американской классике. Хемингуэй писал о нем: «Его талант был таким естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки». Его романы «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна» повлияли на формирование новой мировой литературной традиции XX столетия. Однако Фицджеральд также известен как автор блестящих рассказов, из которых на русский язык переводилась лишь небольшая часть (наиболее классические из них представлены в сборнике «Загадочная история Бенджамина Баттона»).Книга «Больше чем просто дом» — уже пятая из нескольких запланированных к изданию, после сборников «Новые мелодии печальных оркестров», «Издержки хорошего воспитания», «Успешное покорение мира» и «Три часа между рейсами», — призвана исправить это досадное упущение.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд, возвестивший миру о начале нового века — «века джаза», стоит особняком в современной американской классике. Хемингуэй писал о нем: «Его талант был таким естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки». Его романы «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна» повлияли на формирование новой мировой литературной традиции XX столетия. Однако Фицджеральд также известен как автор блестящих рассказов, из которых на русский язык переводилась лишь небольшая часть. Предлагаемая вашему вниманию книга — уже вторая из нескольких запланированных к изданию, после «Новых мелодий печальных оркестров», — призвана исправить это досадное упущение.
«Сказки века джаза» – сборник Фрэнсиса Скотта Кея Фицджеральда, открывающий наиболее полное собрание малой прозы писателя. Впервые все опубликованные самим Фицджеральдом рассказы и очерки представлены в строгом хронологическом порядке, начиная с первых школьных и университетских публикаций и вплоть до начала работы над романом «Великий Гэтсби».Для Фицджеральда первая половина 1920-х стала головокружительным временем раннего успеха: за четыре года он написал два романа, ставших бестселлерами, сатирическую пьесу, которая с треском провалилась, а также подготовил два больших сборника рассказов, один из которых впоследствии дал название целой эпохе в американской истории.