Приблуда - [7]

Благодаря долгому году Сфинкса, весна — любимое время года Скотта — также длилась восхитительные пятнадцать стандартных месяцев, что означало, что весна продолжалась всё то время, когда они с Фишером были спутниками. Всё то время, если уж на то пошло, пока человечество и древесные коты знакомились друг с другом. Было что-то уместное в том, что зарождение новых связей, новой дружбы с совершенно новой разумной расой происходило в момент возрождения к жизни их общей планеты.

Идя сейчас по распускающемуся частокольному лесу, Скотт вдыхал неистовые запахи возрождающегося вокруг него мира и улыбался. Но тут он взглянул вверх, где двое древесных котов нетерпеливо их ждали, и почувствовал, что улыбка тает, как снег на солнце. Что бы ни хотели древесные коты, чтобы он увидел там, куда они направляются, это вряд ли могло вызвать улыбку. Что такое могло случиться, чтобы этот странный древесный кот так пострадал от голода и жажды? Откуда вся та кровь? И почему этот древесный кот так боится аэрокаров? Кстати, он явно опасался людей, пока не показался Фишер, ведущий Скотта, и не собирался подходить к кому-либо из семейства Цивоников. Почему этот древесный кот боялся людей, но при этом так громко заявлял о своем присутствии — а когда появился человек в компании древесного кота, вцепился в него как пиявка и потребовал, чтобы тот пошёл с ним в глухую чащу?

Несмотря на подавляюще позитивную реакцию человеческого населения Сфинкса на их древесных соседей и учитывая историю взаимоотношений внутри человеческой расы, Скотт мог себе представить несколько неприятных причин, по которым древесный кот мог бояться людей. Хотя в большинстве своём колонисты были хорошими людьми, в каждой компании найдутся свои проблемные, неприятные личности. Кроме того, временами можно было слышать ропот по поводу выделения ранее распределенных участков, представлявших собой немалую ценность, под неприкосновенные заповедники для древесных котов.

Ни одна из мрачных мыслей, посещавших Скотта по мере углубления в лес, не внушала уверенности в счастливом исходе этого путешествия. Поэтому он сжимал в руках ружьё, всматривался и вслушивался в поисках знаков обозначавших приближение гексапумы или скального медведя, и следил за ходом времени, пока солнце плавно опускалось за деревья. К тому моменту, когда истек часовой лимит, Скотт тащился за Александром, чувствуя, что всё сильнее стирает ноги — он не надел походные ботинки, а обычные туфли не были рассчитаны на сфинксианский частокольный лес, — и вполне был готов повернуть назад. Когда раздался сигнал наручных часов, он утомленно остановился и отключил его.

— Час прошел, — сделал он излишнее объявление.

Древесные коты разразились исступленным мяуканьем, возбужденно носясь по горизонтальным ветвям частокольного дерева прямо у них над головой и отбегая в направлении, в котором они двигались вот уже целый час. Ощущение настойчивости, которое он получал от Фишера, усилилось как минимум втрое. Также он получил отчетливое ощущение, что они уже очень близко от того, что изможденный древесный кот хотел им показать.

— Пять минут, — неохотно согласился он. — Пять минут, и мы поворачиваем назад.

— Мяу! Мяу, мяу, мяу!

Пятнадцатилетний Карл Цивоник ухмыльнулся.

— Пять минут, а? И насколько же трудно сказать “нет” древесному коту, доктор МакДаллан?

— За собой последите, молодой человек, — улыбнулся Скотт, — а то как-нибудь одна из хорошеньких древесных кошечек решит, что ты — именно то, что она ищет. Вот тогда и узнаешь!

Глаза юноши округлились.

— Правда? Вы думаете, меня когда-нибудь примут?

Скотт хмыкнул и потрепал молодого человека по плечу.

— Честно говоря, не имею представления. Древесные коты не могут поделиться с нами принципами отбора друзей, в конце концов потому, что не могут говорить с нами.

— А древесные кошки кого-нибудь принимали?

Скотт медленно нахмурился.

— Это интересный вопрос, Карл. Если подумать, я о таком не слышал. Надо будет проверить. Может быть это знает команда ксенологов, которые прибыли их изучать.

Они перешли вброд мелкий ручей — рабочие ботинки и туфли Скотта прохлюпали по грязи — и взобрались на противоположный берег, направляясь глубже в густое переплетение стволов частокольного дерева. Спустя пару минут Скотт отметил, что сквозь полог леса пробивается всё больше света. Это было знакомым признаком, неоднократно отмечаемым им во время поисков рыбных мест, означавшим приближение естественного разрыва лесного покрова. Такие разрывы часто оказывались маленькими озерами или старыми пожарищами, или были вызваны изменениями рельефа или почвы, препятствовавшими росту частокольных деревьев. Ещё минуту спустя они обогнули толстый древесный ствол и, как он и ожидал, оказались на краю небольшой прогалины. Но едва бросив на неё взгляд, Скотт замер на месте. Как и Цивоники.

Прогалина не была естественной. В лесном покрове была вырвана неровная дыра, и на протяжении девяноста метров тянулся хвост обломков. Что-то большое и сделанное человеческими руками с силой пробороздило путаницу ветвей, разбрасывая щепки во все стороны на своем пути к земле. Рваные кусочки и клочки металла наряду со сломанными ветвями и расщепленными стволами отмечали траекторию падения. Еще большее количество металлических фрагментов усеивали нетронутые деревья, куда их забросило силой удара, по обе стороны от пути, отмеченного разрушением. Взгляд Скотта скользнул вдоль траектории вниз и налево, мускулы болезненно напряглись, пока он искал то, что неизбежно должен был найти.