Прибалтийские дивизии Сталина - [2]

Шрифт
Интервал

В полку, отступавшем с боями из Эстонии, на 7 октября 1941 года осталось в строю 196 человек, из них на переднем крае был 51. Партбюро полка обратилось к А.А. Жданову, после беседы в Смольном, с просьбой отправить их в Латышскую дивизию. Командующий Ленинградским фронтом 19 октября дал указание, которое на следующий день исполнил Военный совет 8-й армии[5], приказав полк расформировать, 28 командиров откомандировать в Латышскую дивизию, а из остальных сформировать Латышскую роту (95 человек) в одном из полков 11-й стрелковой дивизии. Впоследствии командир роты Вольдемар Круминыи погиб под Ленинградом, а оставшиеся бойцы в феврале 1942 года были направлены в Латышскую дивизию[6].

26 декабря 1941 года в распоряжение Латвийского запасного стрелкового батальона прибыли 60 солдат и офицеров из 111-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 24-го корпуса, в порядке и с боями отходившего от Риги, где они начали боевые действия уже 23 июня. Артиллеристы-зенитчики охраняли небо над Новосокольниками, Гжатском, Можайском, Кубинкой, вышли из окружения под Вязьмой. За это время огнем своих устаревших орудий они сбили 8 вражеских бомбардировщиков.

Среди бойцов и командиров дивизии были ветераны, воевавшие в латышских частях Красной армии еще в годы Гражданской войны. Это командир соединения Я. Вейкин, Д. Бранткалн, Э. Бирзит, П. Матисон, Я. Кинтслер, Р. Варкали, Ф. Фридрихсон, Я. Мельбарт, Э. Фельдман. Часть командных должностей заняли офицеры и унтер-офицеры запаса бывшей латвийской армии. В ряде случаев командирами взводов из-за нехватки командного состава были поставлены младшие командиры. На командные должности в дивизии назначались также граждане Латвийской ССР, служившие в других частях и соединениях Красной армии, участники Гражданской войны.

Представление о разнообразии личного состава дает донесение политотдела дивизии от 22 сентября 1941 года:

«Из числа прибывших бойцов значительная часть не служила на военной службе и не знакома с военным делом. Комсостав и красноармейцы, ранее служившие в латвийской армии, не знакомы с современными средствами вооружения Красной армии, вследствие чего требуется основательная подготовка личного состава».

Большинство политруков подразделений и комиссаров частей — а ими стали в основном партийные работники Латвии — не имело военной подготовки[7].

С сентября 1941 года граждане Латвийской ССР подлежали мобилизации в Латышскую стрелковую дивизию[8].

Руководство республики приняло 30 октября 1941 года специальное постановление, в котором среди прочих мероприятий, призванных содействовать повышению боеспособности дивизии, уполномоченным ЦК КП(б) Латвии и Совнаркома Латвийской ССР в областях и краях СССР было вменено в обязанность организовать помощь семьям фронтовиков[9].

Всего по штату в дивизии должно было быть 11 447 человек[10]. В сентябре 1941 г. численность дивизии составляла 10 348 бойцов[11]. На 90 % это были латыши и граждане Латвийской ССР других национальностей. Рабочие составляли 62 % личного состава, служащие — 29 %, крестьяне — 9 %; 70 % бойцов были добровольцами[12]. Национальный состав дивизии был следующим: латыши — 51 %, русские — 26 %, евреи — 17 %, поляки — 3 %, другие национальности — 3 %[13].

Дивизия, получившая наименование 201-й Латышской стрелковой, имела по штату три стрелковых полка (92-й, 122-й, 191-й), один артиллерийский полк (220-й). В нее также входили специализированные части и подразделения:

— 10-я отдельная зенитно-артиллерийская батарея;

— 170-й отдельный батальон связи;

— 53-й отдельный саперный батальон;

— 1123-я отдельная моторизованная стрелковая разведывательная рота;

— 49-й отдельный мотострелковый батальон;

— отдельная рота химзащиты и др.

12 сентября 1941 года командиром дивизии был назначен Янис (Ян Янович) Вейкин (1897–1979), полковник, кадровый офицер Красной армии, участник Гражданской войны, награжденный орденом Красного Знамени.

К 15 сентября 1941 года были сформированы штабы дивизии и всех четырех полков из прибывших в первой половине сентября кадровых командиров, присланных из Московского военного округа. Значительную часть среднего командного состава, командиров взводов и рот составили 228 выпускников Рижского пехотного училища. Лейтенантские знаки отличия — эмалевые кубики в петлице — они получили в Стерлитамаке, куда в начале войны было вывезено училище.

Курсанты, которые так быстро заняли офицерские должности в Латышской дивизии, уже побывали в боях. 25 июня 1941 года командующий 27-й армией Н.Э. Берзарин направил составленный из них батальон на помощь окруженному гарнизону Лиепаи. Курсанты Рижского пехотного училища дошли с боями до Айзпуте и Дурбе, но пробиться к городу не смогли и 27 июня по приказу отошли в Ригу[14]. 29 июня рота курсантов — участников боев в Айзпуте — уже в Пардаугаве натолкнулась на прорвавшихся туда гитлеровцев, завязала бой и прорвалась на правый берег Даугавы[15].

Кадровые офицеры — Роберт Варкалн, Ольгерт Кинцис, Петр Кушнер, Янис Лепинис, Карлис Лиепинь, Пауль Матисон, Генрих Паэгле (начальник штаба дивизии) — проявили большую энергию в формировании частей дивизии, а затем в обучении бойцов.


Еще от автора Андрей Иванович Петренко
Прибалтика против фашизма. Советские прибалтийские дивизии в Великой Отечественной войне

Под флагом борьбы с российскими «оккупантами» режимы, утвердившиеся в Латвии и Эстонии, не только переписывают учебники на новый лад. Фактически они ведут своего рода тотальную войну против памяти большинства населения собственных стран. С педантизмом, подкрашенным страстью, новые власти стремятся отнять у балтийских народов память о собственной жизни, о собственных карьерах в советское время. С особым надрывом власти Латвии и Эстонии стремятся убедить всех и каждого в том, что их народы были заняты исключительно сопротивлением.


Рекомендуем почитать
Запас прочности

Из осажденного Ленинграда подводная лодка прорывается на запад. Путь ее долог и труден — под бомбежками и обстрелами, через минные поля и сетевые заграждения, сквозь завесы корабельных дозоров. От близких взрывов выходят из строя приборы и механизмы, мнется и крошится сталь корпуса. В тесных отсеках вспыхивают пожары, с оглушительным свистом хлещет из пробоин вода. Сдает металл, хотя подводные корабли строятся из лучшей стали. У металла не хватает запаса прочности. А люди выносят все. Они гасят пожары, заделывают пробоины, заставляют работать поврежденные механизмы.


Родники мужества

Автор в годы войны был начальником политотдела корпуса, затем армии. Участвовал в форсировании Сиваша, в боях за освобождение Крыма, Прибалтики. В своей книге, рассчитанной на массового читателя, он подробно и доходчиво рассказывает о партийно-политической работе в частях и соединениях 51-й армии, о беспримерном мужестве и отваге ее бойцов и командиров.


Брусиловский прорыв

В книге в популярной форме рассказывается о военном значении Брусиловского прорыва 1916 года на ход боевых действий Первой Мировой войны.


Фронт в тылу вермахта

В этой книге рассказывается о партизанской борьбе советских людей в тылу врага на северо-западе России и юго-западе Украины. Большое место уделено также рассказу о борьбе с фашизмом во время Словацкого национального восстания. Автор воспроизводит малоизвестные страницы минувшей войны, вспоминает о партизанах и подпольщиках, чей массовый героизм и высокое боевое искусство нанесли фашистскому вермахту невосполнимый урон.


В боях за Молдавию. Книга 3

Сборник воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны — участников боёв за Молдавию. (Аннотация верстальщика)


Войны с Японией

Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.