При свечах - [11]

Они почему-то боялись заходить в дом. Не потому что приехали сюда тайком, обманув родителей Джейка. Вернее, возможно, поэтому, но не только. Снять номер в мотеле, как они намеревались после «венчания», им так и не удалось. Джейка застукали, когда он собирался улизнуть, и пришлось менять планы. Это должно было случиться здесь и сейчас, в настоящем доме с настоящими постелями, подушками, простынями и прочим бельем. Загородный дом Тэлботов был местом, где любовью следовало заниматься серьезно и вдумчиво, а не по-любительски и кое-как. Кейт показалось, что все это даже слишком. Любовь в машине Джейка после «бракосочетания» была милым и забавным завершением ритуала. Если угодно, то для нее это в какой-то мере заменило отсутствие колокольного звона. Ночь, проведенная на полу в домике для гостей, была еще одной их тайной забавой. Здесь же предполагалось что-то вроде настоящего медового месяца, и Кейт не могла избавиться от какой-то неясной тревоги.

«Но ведь наш брак — сплошная фикция!» — думала она. Кейт, правда, не сомневалась, что, как только это окажется возможным, Джейк на ней женится. А как же иначе? Ведь они поклялись друг другу.

— Пошли? — прошептал Джейк, и Кейт нисколько не сомневалась, что он чувствует сейчас то же, что и она.

Внутри было еще холоднее, чем снаружи. Кейт попыталась согреть дыханием замерзшие руки. Как же она обрадовалась, когда увидела кучу поленьев, наваленную около большого камина.

— Мой отец очень любит, чтобы в этом доме топился камин, — объяснил Джейк, разрывая старые газеты и засовывая их между поленьями в камине. — Электрические обогреватели мы включаем здесь, если становится совсем холодно.

— А мне тут нравится. — Кейт устроилась на мягком, обитом красным бархатом диване.

Комната была обставлена в викторианском стиле резной мебелью с кроваво-красной бархатной обивкой, окна задрапированы тяжелыми зелеными, с золотыми проблесками, бархатными портьерами, темные деревянные панели, которыми были обшиты стены, делали их как будто ближе, а сверху с шелковых абажуров свисали тонкие мерцающие кисточки.

Джейк улыбнулся:

— Этот дом построен в начале века. Потом, правда, здесь что-то меняли. Например, маме очень хотелось добавить сюда немного роскоши, так сказать, шику. — Он пожал плечами. — Для меня же чем скромнее, тем лучше.

— Но все равно, — улыбнулась Кейт, — хорошо, если бы над каминной полкой, вот здесь, — она показала где, — висел муляж огромной рыбы.

— Правильно! А вот тут медвежья шкура. — Он тронул ногой похожий на салфеточку ковер, сделанный из полосок ткани, продернутых сквозь холст, и пристально посмотрел на нее.

Произошел обмен взглядами. Кровь в жилах Кейт потекла быстрее, щеки ее запылали, она отвернулась.

В мгновение ока Джейк оказался рядом с ней, взял за руку, но ни одного слова произнесено не было. Он поцеловал ее, нежно, глубоко, проникновенно, и вскоре Кейт почувствовала, что медленно окунается в приятное мягкое море страсти.

А потом он повел ее наверх. Они двигались медленно, останавливаясь через каждые несколько ступенек, чтобы поцеловаться. К тому времени когда они поднялись на второй этаж, она уже, можно сказать, была готова. Кейт до сих помнит каждую розу и георгин на шикарных обоях, которыми были оклеены стены в спальне. Помнит великолепные светильники, толстые с кисточками ковры, деревянные комоды со встроенными зеркалами — они, как и тумбочки, стоявшие рядом, имели плавные закругляющиеся формы, — а также многочисленные коврики, связанные крючком и отделанные полосками ткани. В ее сознании, например, запечатлелось легкое одеяло из золотистого атласа и простыни цвета сливочного масла.

Как она все это заметила, Кейт не знала. Ведь в спальне она видела только его.

Джейк осторожно опустил ее на одеяло и начал целовать. Кейт не выдержала, подняла руки и попыталась стащить с него куртку.

Он засмеялся, разогнулся, куртка скользнула куда-то на пол, а рубаха уже была вытащена из брюк нетерпеливыми пальцами Кейт. Она сама начала сражаться со своей блузкой и джинсами, а он, сбросив с себя одежду, приник к ней.

— Подожди, подожди, — шептала она.

— Нет, не могу, — отвечал он ей в тон и помогал освобождаться от джинсов и нижнего белья.

Всего несколько минут — и вот они, обнаженные, в объятиях друг друга. Джейк ласкал ее, а она ласкала Джейка.

— Боже мой, Кейти, — прошептал он.

— Джейк…

И больше никаких слов произносить было не надо. На этот раз Джейк предался акту любви как-то очень сосредоточенно и одновременно необыкновенно нежно. Это имело мало общего со смешками и бесшабашностью прошлых встреч. Кейт чувствовала все — и его ласковые руки, и его тело, прижимающееся к ней, но прежде всего ритм движений, воспламеняющих ответный огонь у нее внутри, движений таких же древних, как мир.

— Я люблю тебя! — простонала она на пике страсти.

— А я люблю тебя еще больше, — прохрипел он через несколько секунд, спускаясь вместе с ней из поднебесья на землю.

Возможно ли было ей в тот момент, когда он так страстно овладевал ею, догадаться, что ждет впереди?! Могла ли она в тот миг, когда кровь бьется в жилах так, будто ее накачивали туда мощнейшим насосом, знать, что ей предстоит быть брошенной?! Причем как брошенной — без всяких объяснений: уехал в Европу, и точка. Могла ли она предположить это тогда, когда лежала выдохшаяся и стихшая, рабыня своих страстей?