При открытых дверях - [15]
Суровцев. Теперь вы кончили? Ну тогда послушайте меня. Я думал, вы достаточно опытный журналист и понимаете обстановку. Не знаю, что уж на вас нашло. Вы отдаете себе отчет, сколько жителей нашего города связано с заводом? И они уже знают о взрыве. Но они не знают толком, что произошло, и поэтому питаются слухами. Плохими слухами, заметьте. А между прочим, одна из основных задач прессы – информирование населения. Просто информирование, без всяких яких.
Косарева. Ну и дадим краткую информацию.
Суровцев. Ах, вот как. Не поздновато ли вас посетила эта гениальная идея? (Раздраженно.) Что ты прикидываешься, в самом деле! Я уж обещал, что будет статья о Крылове, я место вон сколько уж держу, а тебе вдруг в принципиальность поиграть захотелось?!
Косарева. Я ничего плохого не предлагаю.
Суровцев. И я ничего плохого не предлагаю. Сделать материал, который перепечатает Москва, – это что, плохо? А открыть стране нового героя?
Косарева. Да нет, все это замечательно, но…
Суровцев. Вот и прекрасно. И сделай это. А остальное потом. Что ты на меня так смотришь? Я же не против, чтобы вскрыть причины, но не сейчас. Комиссия ведь еще не вынесла решения. Поэтому пока что надо дать то, в чем есть полная уверенность.
Косарева. Да? А ты знаешь, что говорит Крылов? Что он просто упал. Якобы случайно, от взрыва. И рубильник просто зацепил, падая.
Суровцев. Ты что, ты понимаешь, что говоришь?
Косарева. Так это не я говорю, это Крылов.
Суровцев. Да мало ли что он говорит, он же не в себе, он болен, он не понимает, что делает…
Косарева. Да нет, я думаю, что он-то как раз все понимает. Больше, чем мы.
Суровцев. Неужели ты не понимаешь, он же просто скромничает. Ты должна была объяснить ему – это ложная скромность.
Косарева. Никакая это не скромность.
Суровцев. А что же это? Что, по-твоему, действительно все случайно у него вышло?
Косарева. Да нет, не случайно, конечно. Но нельзя же сделать вид, что мы ничего не слышали. Он же не просто так, ты думаешь, ему легко было решиться? Он ведь нам с тобой помочь хочет, понимаешь? Облегчить выбор. Подтолкнуть…
Суровцев. Вот именно. А я не люблю, когда меня подталкивают. И тебя… Ты ведь опять себя под удар хочешь поставить. И газету заодно. Нужно это тебе сейчас? Мы ж только от Глаголева отбились. Ты вспомни – сколько таскали… Тебе мало? Ты пойми, я ж не о себе – о тебе. Я газету подписываю, а статью-то ты. Ты отвечаешь за каждое слово в ней. Ты абсолютно уверена, что за несколько часов сумела понять то, что складывалось годами? Уверена? Если уверена – давай. А если нет, если потом они докажут, что причины аварии не субъективные, а объективные, – тогда что? Тогда ведь не кто-нибудь, а я лично, что называется, своими руками, должен тебе… Ну?… Ну подумай… Тебе ведь уезжать вот-вот. А если начнется сыр-бор, так еще неизвестно…
Косарева. Не пустите?
Суровцев. При чем здесь… Что ты глупости, ей-богу… Дело ведь не в Париже, такая командировка вообще может быть поворотным пунктом. Не дури. Разве когда еще такой случай представится?…
Косарева. Поводов, чтобы отложить честность на потом, всегда хватит. Не Париж, так еще что. А потом, когда они кончатся, поводы эти, глядишь – уже и честность-то твоя никому не нужна. Уж без нее обошлись.
Суровцев. Не знаю, Нина, что и сказать тебе… не вовремя все это. Не могла получше случай выбрать?
Косарева. Так это не мы его, это он выбирает нас.
Суровцев. Ну смотри, тебе в конце концов виднее.
Косарева. Вот именно. Я тогда пошла?
Суровцев (молчит, курит, потом негромко). Ты после подожди уходить, я подвезу.
Косарева. Спасибо, я на такси.
Суровцев. Слушай…
Косарева останавливается.
Я, может, тогда заеду попозже?…
Косарева. Я пойду, ладно? Устала. А мне еще диктовать. (Уходит.)
Суровцев смотрит ей вслед, потом бросает в сердцах на стол карандаш. Свет здесь гаснет и загорается на другой половине сцены, куда переходит Косарева. За столиком сидит машинистка. На спинке стула авоська с продуктами. Косарева подходит, достает блокнот.
Машинистка. Заждались уж – домой не пускают. Как обычно, три закладки?
Косарева (рассеянно). Да-да… Что, прости?
Машинистка. Закладок сколько?
Косарева. А-а, закладок. Как обычно. Ты готова?
Машинистка. Поехали.
Косарева (очень собранно). Так. Заголовок. «Третьего не дано…» Под ним: «Н. Косарева, наш спецкор…» Так, отступи. С абзаца. «В жизни каждого человека бывают мгновения, когда он должен сделать выбор: или – или…»
Громко, усиленная радио, стрекочет машинка. Из боковых кулис появляются участники спектакля, читающие газету со статьей Косаревой.
Катя – натура на редкость восторженная, романтическая и к тому же весьма целеустремленная. Она готова мчаться хоть на край света за любимым, для которого, как выясняется, была лишь мимолетным увлечением. Конечно, Кате придется пролить немало слез – однако под занавес судьба просто не может ей не улыбнуться…Памятливый телезритель может обнаружить некоторое несоответствие между тем, что он прочитает, и тем, что видел на экране. Это и называется «режиссерской трактовкой».
Эта книга об истории науки, о драме идей и их творцов. Закон плавающих тел, рентгеновские лучи, радиоактивность, строение атома, цепные реакции — вот неполный перечень открытий, которые выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира — Архимед, Резерфорд, Беккерель, Семенов.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Сценарий кинокомедии, которая вполне могла быть и телевизионной. Не поставлена пока ни на одной киностудии. В этом есть свое преимущество: читателю не грозит разочарование от сравнения прочитанного и увиденного.
Эта энциклопедия рассказывает о великих открытиях в области физики, которым посвятили свою жизнь выдающиеся ученые. Она расширит знания школьников по истории науки, поможет при работе над докладами и рефератами. Богатый иллюстративный материал демонстрирует действие законов физики и работу физических приборов. Закон плавающих тел, гальваническое электричество, электромагнитная индукция, рентгеновские лучи, радиоактивность, цепные реакции — эти и другие великие открытия выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира Архимед, М. Фарадей, Э. Резерфорд, А. Беккерель, Н. Семенов… Богатый иллюстративный материал познакомит школьников с действием физических законов, расскажет об устройстве и работе многих приборов. Книги серии «ПОПУЛЯРНАЯ ШКОЛЬНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ» адресованы тем, кто стремится к углубленному изучению предметов школьного курса.
Эта книга — об опасных путешествиях, о случайных находках, о важных открытиях, о замечательных людях.И вместе с тем она — о каучуке.Ибо все это самым тесным образом переплелось в его истории.