При невыясненных обстоятельствах - [56]

— Я вошел, — Толик наморщил лоб, вспоминая, — сказал громко: «Мир дому сему». В гостиную я сразу и не сунулся, сюда пришел, сел. Ну, посидел немного, поднялся, хотел к Дэнику идти, в гостиную заглянул по ходу…

— Не будем терять времени, — перебил Лева. — Напишите все подробно. Надеюсь, вы подошли к Качалиной, убедились, что помощь опоздала? Все подробно напишите.

— Конечно, конечно, я все напишу. Я на колени встал, пульс проверил и дыхание, сердце пытался прослушать.

Гуров не слушал — Толик врал яростно. Леву сейчас интересовало совсем другое. Он вышел из кухни, прикрыл за собой дверь, взглянул на себя в зеркальную стену безо всякой симпатии и даже интереса. Лева не знал, где ошибается, недорабатывает, почувствовал: работает сегодня сухо, без вдохновения, пришпоривает себя, а едет слабо. Случается, очень хороший спортсмен или артист выполняет все точно, технически безукоризненно, а успеха нет — без полета, самозабвенного горения никакой опыт и филигранная техника не спасут. В чем дело? Лева пытался себя разозлить, завести: «Подумаешь, цаца, ночь не спал, жара, из-за нее не жрал сутки. В тебя верят, тебе поручили, приказали, в конце концов! Подбери слюни, Гуров. Начни сначала, начни с нуля!»

Когда полковник Турилин вызвал к себе лейтенанта Вакурова и приказал немедленно выехать к Гурову, Боря Вакуров понял, что его час настал. Уже почти год, после окончания юрфака университета, Боря работал в МУРе в группе старшего инспектора Гурова. Боря относился к своему непосредственному начальнику не только с уважением, но и с восхищением, непроизвольно подражая Гурову в манере говорить с паузами, воздерживаться от категорических суждений, часто употреблял такие слова: «возможно», «предположительно», «не исключено». Отношение Бори Вакурова к своему шефу напоминало то поклонение и влюбленность, какие еще встречаются у учеников театральных училищ по отношению к преподавателям. Когда, подражая кумирам буквально во всем, юноша вдруг начинает курить трубку или бросает курить, носит не идущую ему бархатную куртку и небрежно завязывает галстук, говорит, растягивая гласные, в общем, обезьянничает всласть. Чуть ли не обожествляя своего худрука, почти каждый мечтает превзойти учителя.

Боря Вакуров не был исключением, он копировал Гурова, часто восхищался им, удивлялся, но не забывал подмечать оплошности, чтобы самому их не допустить. Он проработал почти год, расследовать убийства пока не приходилось. За это время группа раскрыла одно убийство, но Гуров Борю к работе не привлек, оставил писать отчеты, позже перебросил на ножевое ранение. Короче, убийство Качалиной было первым серьезным делом в розыскной работе Бори Вакурова. Когда на его вопрос Гуров ответил: мол, к великому сожалению, убийство — Боря про себя уличил начальника в неискренности. Сам факт убийства, никто не спорит, несчастье, но раз такие несчастья в жизни происходят, то расследовать их — большая удача, не надо лицемерить и делать постную мину, будто группе не повезло.

— Боря, найди коменданта, кого хочешь, меня не касается, — сказал Гуров, — проникни в подвал и осмотри сброс мусора, — возможно, найдешь орудие убийства. Это может быть молоток, какой-нибудь литой тяжелый предмет, которым можно убить. Он должен выделяться среди прочего мусора своей непохожестью — предмет, который не выбрасывают в мусоропровод. Ищи получше, сил особенно не жалей.

Боря обиделся: его наставляли, как несмышленыша. Гуров обиду заметил, но продолжал и довел лейтенанта до последней точки кипения.

— Предмет выброшен недавно, — говорил неторопливо Лева, — и, казалось бы, должен лежать сверху, но он тяжел, может пробить верхний, более рыхлый слой. Тебе придется покопаться, извини. Перчаток нет? Отмоешься. Последнее: если увидишь что-либо подходящее, не хватай, заранее приготовь бумажку…

— Лев Иванович, — не выдержал Боря, — я все понял.

— Не такие, как ты, хватают, — перебил Лева, — сам хватал — рефлекс.

Когда Гуров ушел, Боря походил на выкипевший чайник, который сняли с огня за секунду до того, как он распадется на составные части.

— Подозревать своих подчиненных в тупости, унижать людей не буду никогда, — бормотал Боря, спускаясь в лифте. — Приказано копаться в мусоре, перебирать отбросы? Прекрасно! Меня не напугаешь, сделаю. Вы, господин старший инспектор, подчиненных считаете идиотами, вы полагаете, что преступник тоже незаурядный кретин. Взял и орудие убийства бросил в мусоропровод! Или преступник полагает, что мы дорогу туда не найдем? Почему бы орудие убийства не сполоснуть под краном, не вытереть полотенцем и не положить его на привычное место? А? Или подобное в вашу гениальную голову не могло прийти?

Боря еще долго бы полемизировал с начальником, но подвел лифт — он остановился на первом этаже. Дежурной на месте снова не оказалось. Боря не знал, где она, и возмутился: «Цифровой замок, код — когда сюда входил, ждал, пока жильцы дома пойдут. Дежурной по-прежнему нет, что за порядки?» Катавшийся на велосипеде по просторному вестибюлю малыш не обратил на возмущенного Борю внимания. Сопровождавшая велосипедиста разомлевшая от жары сонная мамаша тоже на появление сотрудника уголовного розыска отреагировала вяло, точнее, никак. Бурный восторг вызвал Боря лишь у ворвавшегося с улицы шелковистого и золотистого колли. Пес совершил стремительный круг почета, радостно повизгивая, вернулся к вошедшему следом хозяину.