Президенты RU - [166]

Приговор нашей (уже подгнившей) эпохе написал Гальего – брошенный ребенок, калека, урод, случайно выживший в нашей системе заботы о детях-инвалидах. (Называется «Белое на черном», советую.)

Это же потрясающе и невероятно, что каракули полумертвого зэка или ребенка-паралитика, который едва мог ползать и которого считали идиотом, – их приговоры оказываются сильнее, чем грандиозные постановления многотысячных съездов партии, чем доклады генсеков, программы построения коммунизма, удвоения ВВП.

Вам эта тема, конечно, близка и страшна. Президент постоянно под судом. Истории? Но история – это абстракция. Точнее сказать: под судом людей (о небесных законах рассуждать не беремся, но они уж точно строже – никакого снисхождения, никакого «условно» там не бывает).

Суд над президентом не прекращается ни с окончанием законного срока, ни с окончанием земного. Ни отставка, ни смерть – ничто не служит освобождению от суда, ни даже смягчению приговора.

Самый понятный для людей ХХ века пример – Гитлер. Физически он под суд не попал, покончил с собой от страха. Но и без всякого суда он осужден навсегда. Не пожизненно, а навечно. И не только его пособников отправили в тюрьму шестьдесят лет назад (а некоторых повесили), но и поклонников – до сих пор! – сажают (в Германии). Это продолжается суд истории. (Нам бы такие законы – меньше было бы убийств, не кричали бы «хайль» на улицах, не носили бы портреты Сталина.)

В какой-то момент – иногда не сразу, но всегда неизбежно – машина государственного обожания перестает вертеться, взбивать пену; муть оседает, и вот он – в чем мать родила: без орденов, без свиты, без короны…

И чем выше возносили, чем беспощаднее принуждали любить его, тем бездоннее пропасть, куда он валится, и злее ненависть.

Суд истории – суд человеческий. Он просто отодвинут во времени, чтобы люди успели протрезветь от пропаганды. Продолжая все тот же пример, сегодняшние немцы, как вы знаете, смотрят на Гитлера иначе, чем гитлерюгенд и штурмовики 1930-х. (Позавчера «Берлинен ансамбль», лучший театр Германии, показал в Москве «Карьеру Артуро Уи» – пьесу Брехта о Гитлере. Самое интересное и важное: Гитлер показан не столько ужасным, сколько омерзительным. Гениальный актер играет его как шелудивую собаку – по-собачьи мочится, задрав ногу, шарит по помойкам, вываливает отвратительно длинный язык и лижет дерьмо; почти неразборчивый хрип и визг вместо человеческой речи. А мы своего людоеда – даже в самых критических книгах, фильмах, спектаклях – изображаем гением зла, великим и ужасным. Но отвратительным – никогда… Немцам десять минут аплодировали стоя, кричали «браво!» и, возможно, не столько за блестящую игру, сколько за беспощадность осуждения.)

История склонна оправдывать тех, кто честно выполнял свой долг и был хоть сколько-нибудь добр к людям.

Что же может, что же должен делать президент кроме присмотра за Конституцией? Его долг (ваш долг, Владимир Владимирович) – назначать правильных руководителей: министров, губернаторов…

В чем должна состоять их правильность? Во времена СССР это была покорность генсеку и Политбюро ЦК КПСС. Потом кроме личной преданности все больше шла в ход воровская ловкость.

А правильный руководитель должен заботиться о хорошей жизни для людей. Не для себя. А значит, такой человек (они еще есть) – не карьерист. И значит, сам никогда не пробьется наверх. И не купит должность.

Самые ловкие – рекламные агенты, зазывалы, продавцы всего (главным образом – воздуха). Вот, похоже, они и назначены. (Когда министром обороны вы назначили Сердюкова, человека из мира денег, – стало ясно одно: вы на 100 % уверены, что войны не будет. Но одновременно это, увы, сигнал потенциальным агрессорам: мы заняты не обороной, а финансовыми потоками.)

Оглядываясь на отечественную историю в поисках положительного примера, сразу замечаешь Столыпина – царского министра, которого почитают все: и коммунисты, и националисты, и экономисты. Он, быть может, потому и проводил так удачно свои реформы, что не думал о своем кармане. О своем кармане думали купцы, но их не назначали министрами. А Столыпин делал так, чтобы всем было выгодно жить лучше – вот население и росло, а не только экономика.

То, каких высот и полномочий достиг Столыпин (который не заботился ни о личном обогащении, ни о том, чтобы угодить императору), говорит о том, что кадровая система сто лет назад еще давала сбои. Столыпина застрелили в театре. (Современный кадровый сбой, Илларионов, ничего не сделав, уехал в Америку.)

Менять кадровую политику, конечно, страшно. Конечно, привычнее, проще, спокойнее, выгоднее тасовать знакомую колоду. Но до суда истории остается все меньше времени. Только представьте, какой вас ждет успех, если вы успеете сделать правильный шаг. Вас отольют и поставят рядом с Медным всадником.

Никакими бумажками (деньгами, посланиями), никакими телеэфирами этого не достичь. Бумажки – ничто. Общественное мнение – всё.

Времени мало. Начался ваш самый короткий год, Владимир Владимирович. Это только по календарю годы одинаковые, а в жизни…

Время очень ускоряется, хотя физики об этом мало знают. Когда вы в 2000-м стали президентом, для вас год был всего-навсего одна восьмая срока – 12,5 %. А теперь год – все оставшееся время: 100 %.