Президент Линкольн: охотник на вампиров - [38]

— О вампирах?

Джек тотчас же посерьезнел.

— Чепуху болтают. Это они с перепугу.

Быть может, свою роль сыграл персиковый бренди, а может, ощущение, что он нашел родственную душу. Возможно, он просто устал хранить свою тайну. Как бы там ни было, Эйб принял неожиданное и рискованное решение:

— Джек… Если я расскажу тебе кое-что невероятное, обещаешь внимательно меня выслушать?

III

Эйб вышагивал взад и вперед, взад и вперед по мягкой уличной грязи, то и дело кидая взгляд на только что отстроенное здание суда на противоположной стороне улицы и на второй этаж салуна — там, за занавешенным окошком у шлюхи все еще горел огонек. На сей раз, благо лето еще не кончилось, погода была намного приятнее. Как и компания.

Джека пришлось долго упрашивать, но в конце концов он согласился ехать в Спрингфилд. Поначалу он не верил ни единому слову, даже обозвал меня «проклятым лжецом» и пригрозил «отдубасить» за то, что держу его за дурака. Потом все-таки соизволил выслушать. Я поклялся, что либо сумею доказать правдивость каждого слова, либо соберу вещи и навсегда оставлю Нью-Салем. Я дал обещание, рассчитывая на успех, так как тем самым утром получил долгожданное письмо.

Письмо было адресовано в точности так, как Эйб указал на листке над очагом у Генри:

Аврааму Линкольну

К западу от Декейтера, штат Иллинойс

Передать через мистера Джона Хэнкса

Двумя неделями ранее оно дошло до родственников Линкольна, и они переправили послание в Нью-Салем.

Эйб узнал знакомый почерк, вскрыл весточку и с десяток раз перечитывал ее на протяжении всего дня:

Авраам,

прости, что не писал столько месяцев. К сожалению, необходимость время от времени исчезать является неотъемлемой частью моего существования. Как только подыщу постоянное жилище, смогу писать чаще. Пока же смею выразить надежду, что ты благополучно устроился и пребываешь в добром здравии и настроении. Если тебе угодно, можешь в свободное время навестить того, чье имя я укажу ниже. Полагаю, от мест, где ты теперь поселился, до него легко добраться верхом. Должен, впрочем, тебя предостеречь: он умнее тех, с кем тебе приходилось иметь дело раньше. Ты даже можешь ошибочно принять его за себе подобного.

Тимоти Дуглас,

таверна у площади,

Калхун

Всегда твой, Г.

Эйб отлично знал эту таверну. В конце концов, именно там он пережил величайшее поражение как охотник. Неужели я оказался прав? Неужели тот полуголый распутник, который с воплями скрылся в ночи, все-таки вампир?

Мы вошли. Одежда наша была неприметной (мой длинный плащ остался в седельной сумке). Я рассмотрел лица посетителей за столами, почти ожидая увидеть кудрявого джентльмена в длинной снежно-белой сорочке. Обратится ли он в бегство, завидев меня? Или вампирская сущность заставит его броситься в атаку? Но его не было. Мы с Джеком прошли к стойке, за которой бармен протирал стакан для виски.

— Простите, сэр. Мы с другом ищем мистера Дугласа.

— Тима Дугласа? — Бармен не поднял глаз.

— Его самого.

— А что у вас за дело к мистеру Дугласу?

— Дело неотложного и личного свойства. Вам известно, где он?

Кажется, эти слова развеселили бармена.

— Что ж, сэр, далеко вам ходить не придется. — Он поставил стакан и протянул руку. — Я Тим Дуглас. А вы, сэр?

Джек рассмеялся. Произошла какая-то ошибка. Этот человечек, который ночь напролет протирает грязные стаканы и сводит шлюх с выпивохами, — это и есть вампир, о котором писал Генри? Разумеется, мне оставалось только пожать ему руку — так я и поступил. Ладонь оказалась такой же розовой и теплой, как моя собственная.

— Меня зовут Хэнкс, — ответил молодой человек. — Эйб Хэнкс. Прошу прощения, я перепутал имя. Мы разыскиваем Томаса Дугласа. Не знаете, где мы могли бы его найти?

— Нет, сэр. Увы, мне неизвестен человек с таким именем.

— Ну что ж, извините за беспокойство. Спокойной ночи.

Эйб торопливо вышел из таверны, за ним последовал смеющийся Джек.

Я решил подождать. Мы проделали долгий путь, да и Генри в прошлом ни разу меня не подводил. По крайней мере, дождемся, пока бармен закроет заведение, и проследим за ним до дома в темноте…

Через несколько часов, проведенных на площади возле суда, Эйб (теперь облаченный в длинный плащ) и Джек (который не переставал поддевать друга с той минуты, как они вышли из таверны) наконец увидели, что огни погасли. Бармен вышел на улицу.

Он спустился по Шестой улице к Адамс-стрит. Мы незаметно следовали за ним — Джек отставал шага на три, а я сжимал в руках топор. Стоило бармену чуть повернуть голову, и я тут же нырял в тень — мне казалось, что он сейчас же обнаружит нас (Джек, наблюдая мои прыжки, едва удерживался от смеха). Низкорослый человечек засунул руки в карманы и держался середины улицы. Он насвистывал. Шел, как обычный человек, а я с каждым шагом все больше чувствовал себя болваном. Дуглас свернул на Седьмую улицу — и мы за ним следом. Потом на Монро — и мы следом. Но когда он повернул на Девятую, мы на мгновение потеряли его из вида, а затем он словно пропал. Вокруг не было переулков, в которых можно спрятаться. Ни одного дома, до которого он мог бы добраться за столь короткое время. В чем же дело?