Прежде чем ты уйдешь - [17]

Нельзя терять ни минуты.

В результате я появляюсь в офисе на пять минут раньше. Я взмокла и насквозь пропотела, дешевые туфли на высоком каблуке, от которого я отвыкла, натерли ногу; тем не менее я на месте, и, надеюсь, вовремя. Даже спустя четырнадцать лет я сразу узнаю нужный дом. Монструозное здание, построенное в 1960-х годах, на деловой улице. С вечно замызганными окнами, грязными полами с многолетними следами пролитых жидкостей, капризным лифтом, работающим от случая к случаю, и тяжелой входной дверью, которая противно скрипит. Странно, что после стольких лет я помнила все до мельчайших подробностей. Даже забавно, какие вещи иногда застревают в памяти.

И вот я на лестничной площадке. Пришлось преодолеть три лестничных пролета, поскольку воспользоваться лифтом я все же не рискнула. Сделав глубокий вдох, я направляюсь к кабинету Мадлен и стучу в дверь.

– Войдите! – раздается в ответ жизнерадостный голос.

Я рада, что придется иметь дело с Мадлен. Она славная и относится к той категории людей, которые служат живым опровержением теории о том, что пробиться в начальство способны лишь законченные стервы. Мадлен никогда не держит камня за пазухой, не повышает голоса, не позволяет себе резкостей, но всегда получает желаемое. Она честно заслужила уважения всех, кто на нее работает.

– Привет, Мадлен. – Я протягиваю руку для рукопожатия.

– Ой, что за глупости! К чему такие формальности?! – Она показывает мне на пластиковый стул напротив нее.

Я опускаюсь на жесткое сиденье и напряженно выпрямляю спину.

– Зои, не стоит так нервничать. Интервью – это пустая формальность. Ты делаешь эту работу последние несколько месяцев и прекрасно справляешься. Я в тебе абсолютно уверена, мне только хотелось узнать, есть ли у тебя какие-нибудь вопросы.

Немного расслабившись, я пытаюсь пораскинуть мозгами в поисках уместного вопроса, но ничего толкового на ум не приходит.

– Э-э-э… вроде бы нет, – тупо бормочу я.

– И что, ты даже не хочешь узнать, сколько мы собираемся тебе платить? – коварно улыбается Мадлен.

Я улыбаюсь в ответ:

– Что ж, это мне явно не помешало бы знать.

– Боюсь, для начала не слишком много, но, надеюсь, потом будет больше. Как тебе зарплата в восемнадцать тысяч, с прибавкой через три месяца, если все пойдет нормально?

– Замечательно, – киваю я. – Спасибо.

– Вот и хорошо. – Она хлопает в ладоши. – На том и порешим. Так ты с нами?

– Конечно. Это будет чудесно. Спасибо.

Если честно, я веду себя как форменная идиотка, но мне наплевать. Я счастлива, что все прошло более или менее гладко.

Я собираюсь пожать Мадлен руку, но она внезапно встает из-за стола и обнимает меня. Ее мягкие волосы щекочут мою щеку, от нее пахнет ее любимыми мускусными духами.

– Отлично, Зои. Мне кажется, ты будешь блестящим специалистом.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Ведь именно благодаря этой вере, которую Мадлен сегодня в меня вселила, я смогла подняться так высоко по служебной лестнице. Да и вообще, я ей многим обязана.

– Хорошо, а теперь за работу, – ухмыляется Мадлен. – Позже я всем сообщу, что ты наша новая девушка.

– Спасибо, Мадлен. – Я выхожу из кабинета и направляюсь к своему рабочему месту.

Офис по-прежнему пустой. Я включаю компьютер. Это оригинальный iMac, округлый, гладкий и прозрачный. Мой фиолетовый, но в офисе на столах стоят и синие, и оранжевые, и зеленые. В 1999 году такие компьютеры наверняка считались последним словом техники, но на взгляд человека, живущего в 2013 году, это всего лишь доброе, славное ретро.

Запустив компьютер, я иду приготовить себе чашку чая. Выглядываю в окно, несколько минут смотрю через грязное стекло на машины, медленно ползущие по Камден-роуд, и гадаю, где сейчас Эд. И от этой мысли у меня начинает кружиться голова. Потому что факт остается фактом: где-то там, среди нагромождения домов, в потоке машин и людей, находится мой Эд, целый и невредимый, он живет своей жизнью, не ведая о любви, счастье и сердечной боли, что приготовило для него будущее.

Воспоминания захлестывают меня с такой силой, что кружится голова. Если брать за точку отсчета сегодняшний день, то последний раз я видела Эда восемнадцать месяцев назад, в наш последний день в университете. Мы продолжали жить в одном доме до самого выпуска, но я скрывала от Эда свои чувства. Он никогда не встречался с девушками дольше одного месяца, и, хотя мне было невыносимо больно видеть Эда с другими женщинами, я заперла свое сердце на висячий замок, и мы с ним оставались просто друзьями. Ведь дружба – это лучше, чем ничего, решила я.

После окончания университета мы договорились – причем на полном серьезе, – что будем постоянно встречаться. Но беда в том, что жизнь вносит свои коррективы. Мне пришлось на несколько месяцев вернуться домой в Донкастер, чтобы заработать немного денег. Жить с мамой, папой и Беки было не так уж плохо, но я жаждала переехать в Лондон, о котором всегда мечтала.

И вот через год, в марте 1998-го, мы с Джейн наскребли денег на переезд и наслаждались каждой минутой нашей новой жизни, хотя и остались без гроша в кармане.

Лишь одна вещь меня тревожила. С тех пор как мы покинули наш дом, в котором жили во время учебы в университете, от мальчиков не было ни слуху ни духу. Если честно, от Роба и Саймона я ничего другого и не ожидала – даже в лучшие времена они не всегда были с нами в контакте, – однако смириться с радиомолчанием Эда оказалось тяжелее всего. Хотя, по идее, тот факт, что Эд ушел из моей жизни, должен был помочь мне выкинуть его из сердца и двигаться дальше. Впрочем, в какой-то степени именно так и произошло. И все же, по правде говоря, я скучала по Эду. Скучала по его смеху, скучала по его лицу, а больше всего – по его манере меня поддразнивать, иногда довольно безжалостно.