Прежде чем мы стали чужими - [39]

– Маттиас, – начала Алетта, прерывисто дыша. – Сын, это совершенно потрясающе. И ты, Грейс, такой прекрасный сюжет. Я буду хранить это всегда.

Алетта обняла меня, и моя слеза капнула ей на плечо. Она посмотрела на меня с удивлением. Я затрясла в смущении головой и отвернулась.

– Грейс, ты не видела этого раньше? – догадалась она.

– Нет, – сказала я сдавленным голосом. – Мэтт, это восхитительно.

– Рад, что тебе понравилось, потому что я сделал тебе такую же, – засмеялся он. – Она ждет тебя в твоей комнате. Я незаметно протащил ее туда прямо перед отъездом.

Я прижалась к нему и быстро поцеловала. Он обнял меня.

– Обожаю тебя. Спасибо.

Когда я отдала ему ремень, он рассмотрел его.

– Это глаза Грейс?

Я кивнула.

– Говорила тебе, он догадается, – улыбнулась Алетта.

Вернувшись в начале января в Нью-Йорк, мы быстро вошли в прежний режим. Мы учились, исследовали город и занимались каждый в своей комнате, или, по крайней мере, пытались это делать. Мы не могли оторваться друг от друга. По ночам Мэтт работал в фотостудии, а я репетировала с Тати.

Примерно через месяц Мэтт назначил мне встречу внизу в холле, намекнув, что хочет отвести меня в какое-то особенное место.

– Это часть твоего подарка на Рождество, и я хочу вручить его тебе, – сказал он с горящими глазами, схватил меня за руку и потащил на улицу.

Укутанные в пальто и шарфы, мы пришли в кафе «Арлен», небольшое заведение, где часто играли местные ансамбли и джаз-банды.

– Не читай плакаты, – предупредил меня Мэтт.

Мы начали пробираться к сцене. Мэтт пробирался вперед, расталкивая людей, и мне ничего не было видно за их спинами. А когда я наконец увидала сцену… Прямо передо мной стоял Джефф Бакли, настраивая свою гитару.

Боже. Мой.

Мы посмотрели все выступление, стоя перед самой сценой, впереди всех, раскачиваясь в такт туда и сюда, в пяти метрах от моего самого любимого на свете музыканта. В какой-то момент мне показалось, что он улыбается именно мне, но потом он отвернулся и стал теребить антиникотиновый пластырь у себя на плече. Я обернулась к Мэтту. «О БОЖЕ. МОЙ». Я знала, что являюсь свидетелем великого события.

После концерта Джефф сразу исчез, но я не побежала его искать. Годом раньше я бы, наверно, тоже стояла в толпе поклонниц, чтобы пожать ему руку и сказать, что я его фанат, но сегодня мне хотелось просто вернуться с Мэттом домой. Я чувствовала вдохновение. Мне хотелось играть.

По пути назад я рассеянно заметила:

– Жаль, что он так и не сыграл «Аллилуйя».

– Да его небось уже тошнит от нее, – ответил Мэтт, раскачивая наши руки вперед-назад.

– Да, наверно, ты прав. И кстати, спасибо тебе. Это было замечательно.

– Для тебя – что угодно.

– Ох, Мэтт, не слишком ли ты влюблен в меня?

Он засмеялся:

– Ну и с кем из нас невозможно разговаривать всерьез?

15. Грейси…

МЭТТ

После каникул мы с Грейс проводили вместе все свободное время – и в основном без одежды. Казалось, мы пытаемся вместить полноценные отношения в те несколько коротких месяцев, что оставались нам до моего отъезда в Южную Америку. Мы, должно быть, миллион раз повторили друг другу, что то, что происходит между нами, – это просто так, но никому из нас так не казалось. Грейс усиленно избегала любых обсуждений того, что она собирается делать летом, когда я уеду. Она все время повторяла, что мы еще очень молоды, что иногда как бы обесценивало наши отношения. Думаю, таким способом она пыталась защитить свое сердце. Может быть, и я тоже.

Мы много времени проводили с Тати и Брендоном. По пятницам мы все ходили слушать музыку в видавших видах залах Нижнего Ист-Сайда и Бруклина. По воскресеньям слонялись по округе, играли в разные игры или занимались все вместе в Стариковском приюте. Но когда зима подошла к концу и началась весна, все мы стали усиленно готовиться к окончанию колледжа и новой ступени в нашей жизни. Если бы мы с Грейс не жили в соседних комнатах, то не знаю, как бы мы умудрялись видеться.

Наконец в один из первых теплых дней в начале апреля Грейс твердо решила собрать нас вместе и строго велела нам прийти к десяти утра к «Старой шляпе». Это был небольшой мрачный бар. Мы ходили туда, когда более симпатичные бары закрывались на ночь, так что для начала дня это был странный выбор.

Я потер руки и хлопнул в ладоши:

– Итак, леди, что все это значит?

– Виски, – отрезала она.

Брендон хихикнул.

– Грейс, сейчас десять утра, – возразила Тати, уперев руку в бок, и явно не в восторге.

Грейс схватила меня за руку и втащила в дверь.

– Слушайте, ну разве это не здорово? У нас весь день впереди. Мы молоды – давайте этим пользоваться. Пошли!

Бармен в «Старой шляпе» поздоровался с нами. Грейс показала ему четыре пальца:

– Четыре виски, пожалуйста.

– О боже, – пробурчала Тати.

– Правда, Грейс, что мы собираемся делать? – я тоже ничего не понимал.

Мы, все четверо, уселись в ряд за стойкой.

– В последнее время все страшно заняты, а Мэтт скоро уезжает. И я просто хотела провести с вами время, выпить, повеселиться и не думать об уроках. Я распланировала для нас целый день.

Тати приподняла свой стаканчик.

– Ты меня убедила. Я в игре.

– До дна! – сказал Брендон.

Когда мы выпили виски, Грейс повернулась к нам: