Прежде чем мы стали чужими - [10]

У меня начала кружиться голова, я чувствовал себя как пьяный. Поле зрения затягивалось темной пустотой. Я приподнял свой сок в ее сторону:

– Это лучшее свидание в моей жизни.

Она улыбнулась, но в глазах ее было сочувствие.

– Кто сказал, что это свидание?

Я флегматично пожал плечами.

– Давай договоримся. Если ты выдержишь все это и не грохнешься в обморок, я разрешу тебе пригласить меня на настоящее свидание, – сказала она, и у меня перед глазами все окончательно потемнело.

Оказывается, нюхательные соли действительно работают. Я открыл глаза и увидел склонившуюся надо мной медсестру, похожую на Джулию Робертс. Ее густые брови соединялись над переносицей, а грива волос качалась в такт словам, когда она говорила:

– Солнце, ты в порядке?

Я кивнул:

– Кажется, да. А почему вы кверху ногами?

Она улыбнулась.

– Кровать может наклоняться в разные стороны, так что, если кто-то теряет сознание, мы можем поднять его ноги выше уровня сердца.

Я все равно ничего не понял.

– Спасибо, вы спасли мне жизнь.

– Нет проблем.

Я глянул через комнату на Грейс. Она казалась в апатии.

– Ты в порядке? – тихо спросила она.

Я кивнул.

После того как из меня вытащили иглу и накормили сладким печеньем, сестра помогла мне встать.

– Можешь оставаться здесь сколько захочешь, – заверила она меня.

– Я в порядке. Я просто посижу здесь с моей подружкой.

Я дотащился до Грейс, которая казалась бледной и измученной. Сидя в кресле около ее койки, я заметил, что ее руки и ноги покрыты мурашками. Она вытянула руки к изголовью, и ее платье задралось до уровня бедер. Она заметила мой взгляд и незаметно попыталась одернуть подол.

– Ау, – сказал я, разглядывая шестеренки и трубки машины над ее головой. Она выглядела, как творение какого-то безумного инженера.

– Сам ты ау, – ответила она тихим голосом.

– Ты как?

– Ничего, только устала и замерзла. – Она закрыла глаза. Я встал и начал растирать ей плечи.

Чуть-чуть приоткрыв глаза, она слабо улыбнулась и прошептала: «Спасибо, Мэтт».

Мимо проходила медсестра. Я быстро подозвал ее.

– Простите, вот ей холодно, и, кажется, она отключается.

– Это нормально. Я сейчас принесу одеяло, – ответила сестра, указывая на кресло неподалеку.

Я подскочил и схватил одеяло быстрее, чем сестра успела повернуться. Я укрыл Грейс снизу доверху, до самой шеи, и подоткнул одеяло по краям так, что она лежала как в коконе.

– Отлично, – сказал я. – Пирожок Грейс.

Она тихо рассмеялась и снова закрыла глаза.

Я сел в кресло и стал смотреть на своего нового друга. На ней было совсем немного косметики, а может, и вовсе не было. Ресницы были длинными и темными, кожа безупречной, и от нее пахло фиалками и детской присыпкой. За короткое время нашего знакомства я понял, что, несмотря на ловкость, с которой она управлялась с окружающим миром, в ней была трогательная щемящая хрупкость, младенческая невинность, которую я сразу же заметил. Она прорывалась в ее глазах и в ее детских жестах.

Осмотрев комнату, я заметил несколько человек, похожих на бездомных. В углу один грязный оборванец, казавшийся нетрезвым, возмущался тем, что на общем блюде закончилось шоколадное печенье.

Откинув голову, я тоже закрыл глаза и незаметно погрузился в легкую дрему, сквозь которую слышал гудение машины, высасывающей тромбоциты Грейс и возвращающей кровь обратно в ее тело. Интересно, как часто она это делает, чтобы заработать полтинник?

Не знаю, сколько времени прошло, когда я почувствовал, как меня осторожно теребят за плечо:

– Мэтти, очнись, пошли.

Я открыл глаза и увидел Грейс, с розовыми щеками и улыбкой до ушей. Наклонившись ко мне, она протянула мне двадцать пять долларов.

– Здорово, да?

Она снова казалась совершенно нормальной и полной жизни, со своей крошечной сумочкой через плечо.

– Тебе помочь?

– Не, ты что! – Я вскочил с кресла. – Я чувствую себя на миллион баксов!

– А выглядишь, как будто тебе до миллиона не хватает двадцати пяти!

Прядь волос выбилась из резинки, собирающей ее волосы в хвост. Я потянулся заправить эту прядь ей за ухо, но она резко отпрянула.

– Я только хотел…

– Извини, – она снова наклонилась, на этот раз позволив мне убрать прядь.

– Ты так сладко пахнешь, – заметил я. Ее лицо было в нескольких сантиметрах от моего, и она смотрела прямо на меня. Ее взгляд остановился на моих губах. Я провел по ним языком и немного придвинулся к ней. Она отвернулась.

– Ну, идем?

Но я не чувствовал себя отвергнутым. Напротив, ее настороженность только больше притягивала меня. Мне было интересно.

– Похоже, тут у них полно пьянчужек, – сказал я, когда мы вышли на улицу. – Как ты думаешь, у них тоже берут кровь?

– Не знаю. Я никогда об этом не думала.

В небе сияло солнце, в кустах чирикали птички. Грейс вдруг замерла на месте. Наклонив голову, она внимательно наблюдала за муравьиной дорожкой, огибающей урну.

– Чем мы теперь займемся? – спросил я.

Она подняла голову.

– Хочешь, достанем травки и пойдем в Вашингтонский парк?

Я засмеялся.

– Думал, ты уже никогда не предложишь.

– Пошли, укурок.

Она схватила меня за руку, и мы пошли. Спустя квартал она попыталась освободить свою руку, но я не пустил.

– У тебя такие крошечные ручки.