Превратности судьбы - [17]

Когда он заговорил, голос его был тих и спокоен:

— У тебя есть здесь друзья? Есть кто-нибудь, кто может помочь?

— Доктор Ленгдон, но он не может помочь. У него нет денег. Он «вылетел в трубу». Он так сказал.

— Допустим, у него есть деньги. Что тогда?

— Ну… он смог бы пойти к ювелиру и заплатить ему за брошь вдвое больше, чтобы ювелир сказал, что произошла ошибка и что он хочет забрать свое обвинение. Нужно заплатить чиновнику, чтобы он уничтожил свои бумаги, и надзирателю, чтобы тот забыл, что видел меня. Ах, да. Еще полицейский. Больше, вроде бы, никого.

Мистер Сэбин, похоже, расслабился.

— Так вот как здесь дела делаются? Подкуп?!

— О, да, сэр. Кроме миссии. Мисс Протеро считает, что нельзя жертвовать своей репутацией. Но у нас все равно нет денег, чтобы давать взятки.

— Сколько нужно твоему другу, доктору Ленгдону, чтобы вытащить тебя отсюда?

Я на минуту задумалась.

— Мне кажется, три соверена нужно дать ювелиру, один — полицейскому, один — чиновнику и полсоверена — надзирателю. — Я закрыла глаза, почувствовав вдруг, что силы покинули меня. Какой смысл говорить об этом, словно есть хоть какая-то надежда, что у кого-то найдется такая огромная сумма, чтобы спасти меня?

— Пусть будет шесть, — сказал мистер Сэбин. Я открыла глаза и увидела, что он засунул руку к себе в сапог и вытащил оттуда какой-то предмет похожий на короткую круглую палочку. Затем я разглядела, что это не палочка, а кожаный цилиндр толщиной с большой палец. Мистер Сэбин снял крышку, перевернул цилиндр, и в следующее мгновение я увидела, как на его ладони замерцало золото.

Я от изумления открыла рот. Мои глаза были, наверное, еще круглее и безобразнее чем обычно, когда я смотрела, как он отсчитывает несколько соверенов и заталкивает остальные обратно в свой странный кошелек. Похоже, цилиндр был просто набит монетами, уложенными одна на другую. А если так, то там было никак не меньше сотни.

— Здесь еще полсоверена, чтобы убедить надзирателя послать за твоим другом, доктором Ленгдоном, — сказал мистер Сэбин.

Я смотрела во все глаза на шесть золотых монет в его руке.

— Но вы не можете! — прошептала я трясущимися губами. — Я… я не знаю, почему вы в тюрьме, мистер Сэбин, но, если вы нанесли оскорбление мандарину, это очень серьезно, и вам самому будут нужны все ваши деньги.

— Даже если бы у меня было в десять раз больше, этого было бы недостаточно, чтобы переубедить Хуанг Кунга. — Он вдруг улыбнулся. — У него на меня свои виды. Он так сказал, когда меня привели к нему пару дней назад. Давай, Люси. Зови надзирателя и начинай торговаться.

Прежде чем я успела ответить, раздался звук шагов по каменному полу коридора и кружок желтого света прорезал темноту и стал теснить ее в угол. Бряцанье ключей возвестило о приближении надзирателя. Мистер Сэбин вложил один из соверенов мне в руку и тихо сказал:

— Это — для начала. Остальные пока останутся у меня на тот случай, если он захочет тебя обыскать.

Звук шагов стал громче, и появился надзиратель с масляной лампой в руке. Он был не один. За ним шел доктор Ленгдон. Доктор был очень встревожен. Надзиратель повесил лампу на крюк и сказал:

— Здесь она. Можете поговорить несколько минут. — Он подбросил монетку, поймал ее, презрительно сплюнул и ушел, устало передвигая ногами.

Доктор Ленгдон подошел к зарешеченной двери. Он задыхался, как будто всю дорогу бежал.

— О боже! Значит, это правда! — воскликнул он, голос его прервался. — Я пошел тебя искать, когда ты не пришла за лекарством… — Он вытер пот со лба. — Кто-то мне сказал, что на улице ювелиров поймали девушку-иностранку, которая пыталась что-то украсть. Ах, Люси… что ты наделала, дитя мое?

Мне было так стыдно, что я не смогла ничего ответить. Он прислонил голову к решетке, закрыл глаза и снова произнес:

— О господи! — Это был крик отчаяния. Я поняла, что он думает о том, что может со мной случиться.

Из соседней камеры раздался голос мистера Сэбина:

— Мы сэкономили полсоверена и много времени, Люси. Представь меня своему другу.

Думаю, что доктор Ленгдон так волновался за меня, что не удивился, обнаружив в соседней камере англичанина. Но я навсегда запомню выражение лица доктора, когда мистер Сэбин вложил в его руку соверены. Впереди меня ждала новая жизнь, о которой я даже не мечтала. Большинство людей назвали бы то, что произошло со мной в ближайшем будущем, чудом или невероятной удачей. Для меня же новая жизнь была трудной и пугала меня гораздо больше, чем неприятности, которые мне пришлось до этого пережить. Впоследствии мне часто приходилось вспоминать доктора Ленгдона и это мгновение, когда его усталое взволнованное лицо вдруг просветлело, потому что ему дали золото, которое меня спасло.

Он взглянул на англичанина и сказал:

— Не знаю, как вас отблагодарить.

— К черту вашу благодарность! — голос мистера Сэбина звучал тихо и грубо. — Она считает вас своим другом. Почему вы ей не помогли? Почему допустили, чтобы она воровала? А что другие европейцы? А ваш посол, или мой? Тощая обезьянка, одна во всем мире, с кучей ребятишек и умирающей женщиной, полностью зависящими от нее! Она рискует лишиться руки… руки, черт бы вас побрал, чтобы прокормить их еще несколько дней, и всем наплевать!