Но Игоря постиг очередной — он давно сбился со счёту, какой — облом. Перегонку в этом мире уже знали. А то, что сивуха у дружинника в бурдючке отвратительного качества, ни о чём не говорило — и в родном мире Егорова некоторые подобное в себя вливали.
Да что там далеко ходить, сосед деда, после запрета на продажу "Боярышника", стал гнать примерно такое же пойло, и пытался в первый день приезда Игоря угостить своим жутким первачом.
— Чего морщишься? — Фэйз уселся в телегу, нарушив ещё одну заповедь часового — хотя, есть ли здесь таковые? — и извлёк из сумки, перкинутой через плечо, яблоко, — Возьми. У барона могут и получше подать, а у меня только такое. На, закусишь.
Игорь, стараясь не морщиться от отвращения, вначале продезинфицировав горлышко — мало ли, какие тут болячки — приложился к бурдючку, посчитав, что пару глотков не повредит. К тому сорту людей, которым, если, что называется, на губу попало, потом неделю не остановишь, он не относился.
— Крепка, зараза, — выдохнул он, возвращая сосуд, — Градусов пятьдесят-шестьдесят?
— Чего? — переспросил дружинник, — Ты говори, чтобы я понимал.
— Не могу пока, — улыбнулся попаданец, — Я ваших академиев не заканчивал. Лучше ты мне что-нибудь расскажи. Понимаю я намного лучше, чем говорю. Только, не быстро. Может скажешь, за что хоть меня схватили-то? Я, вроде, никого не трогал, примус починял.
Фэйз Игорю был неприятен. И дело тут не в том, что пахло от стражника потом и дерьмом, и не в его почерневших и гниющих зубах, и даже не в его поведении с рабыней — Егоров прекрасно осознавал, что подходить с мерками своего мира к чистоплотности и менталитету средневековья не следует — а в характере его сторожа.
Фэйз был одарён той простотой, которая хуже воровства. Попаданец ясно видел, что с теми же улыбочками и смешками, с которыми дружинник к нему обращался, он легко его прирежет, как только получит такую команду. Но Игорь это своё мнение спрятал глубоко внутри — ему с этим мужиком детей не крестить, а вот информацию получать надо.
Разведчикам-нелегалам, если в Ливоре таковые имеются, тут сплошное раздолье и широчайшее поле деятельности, если судить по той откровенной болтливости, которую проявил дружинник в беседе с совершенно до этого незнакомым иноземцем.
Правда, в начале Игорю пришлось выложить свою легенду о попавшем в кораблекрушение путешественнике из Монголии, обрадоваться, что эта его выдумка легко прошла как вполне достоверная и не вызывающая подозрений — впрочем, попаданец не отметал возможность, что у более сведующих и грамотных вопросы всё же могут возникнуть — и огорчиться, что его вранье может выйти боком.
Нет, оказывается, до откровенной бесчеловечности здесь не дошли, и приравнивать оказавшегося в сложной ситуации человека к преднамеренно явившемуся в лес браконьеру никто не станет, и смертная казнь или увечье Игорю за пойманных зайцев или щук не грозит, но вот отработать "королевское угощение", взятое без разрешения, придётся по любому. Каторга на находившихся неподалёку угольных копях или служба в замке у самого барона, который действительно оказался вассалом короля — это его пленитель решит сам после допроса, как и срок отработки.
— Так что же мне, — разозлился Игорь, — Воду одну только надо было пить?
— Не понимаю. А у вас что, по другому?
— Нет, также, — соврал попаданец, оболгав родные пенаты, чтобы не плодить лишних подозрений, — Но хотелось бы надеяться на милость твоего барона. Сам ведь говоришь, что он добрый сюзерен.
— Это к тем, кто ему служит, — опять засмеялся весельчак Фэйз.
Как оказалось, Игорь был захвачен бароном Кримом Роем, который вместе со своей женой Нокой, дочерью Эфрой и другом лэном Аганом Машвером — от Кольта попаданец уже знал, что лэнами называют не имеющих титулов дворян — третий день охотится в королевском лесу, имея на это пожизненное право, дарованное нынешним королём Вернигом Вторым за подвиги, совершённые в недавней войне с республикой Зеерад. Именно в той войне барон Рой захватил достаточно трофеев, чтобы оплатить инициацию и все пять возможных магических умений.
Познания Кольта в магических вопросах были весьма ограничены, а может, им с Игорем просто ещё не хватало словарного запаса для объяснения сложных понятий, однако, кое-что попаданец всё же понял.
Инициация в маги здесь осуществлялась нанесением на тело татуировок определённого рисунка с помощью вещества, получаемого сжиганием печени какого-то, обитающего в глубинах океана, морского чудовища.
Охотиться на тех диковинных океанских зверей не представляется возможным — до среды их обитания невозможно добраться, да и размеры их таковы, что любому охотнику при встрече с ними лучше удрать побыстрее — зато иногда они сами, по непонятным людям причинам, выкидываются на берег и умирают.
И тогда наступает время жрецов — что Храма Порядка, что Храма Хаоса — которые получают нужный им для инициации и магических заклятий состав. Как уж и чего они делают, мальчишка не знал, но слышал не раз, что один человек, если ему позволяют денежные средства, может получить на выбор до пятнадцати, максимум, магических умений-заклинаний — их большего количества не позволяет сама природа организма местных обитателей.
