Преторианец - [16]

– Всего один. – Макрон наклонился вперёд. – Что с нами будет, если мы отклоним твоё любезное предложение?

Нарцисс уставился на него ледяным взглядом.

– Я ещё не рассматривал такой вариант. По очень простой причине: я не представляю себе, что вы будете настолько глупы, что откажетесь от этого дела.

– Тогда тебе неплохо бы рассмотреть такую возможность. – Макрон откинулся назад и сложил руки на груди. – Поищи других дураков для такой грязной работы. Я хороший солдат. И какие-то возможности и для меня откроются, рано или поздно. Я могу и подождать.

– И сколько ты намерен ждать, интересно? Вряд ли так долго, как я могу задержать тебя в этой гнилой дыре, а?

Макрон помрачнел.

– Чтоб тебе в Тартар провалиться! Вместе со всеми твоими паршивыми и гнусными задумками! – Макрон сжал пальцы в кулаки, и Катон даже испугался, что его друг может вдруг наброситься на императорского советника и в кровь его избить. Та же мысль, видимо, пришла в голову и Нарциссу, который резко дёрнулся назад. Макрон с минуту сверлил его мрачным взглядом, потом резко поднялся с места.

– Катон, пошли чего-нибудь выпьем. В другом месте. Здесь скверно пахнет.

– Нет, – твёрдо ответил Катон. – Нам всё же придётся этим заняться. Я не задержусь в Остии ни единого лишнего дня, если есть возможность отсюда убраться.

Центурион уставился на друга сверху вниз, потом помотал головой:

– Дурак ты, Катон. Эта змея подведёт нас под верную гибель. Да как это мы сумеем выявить этих Освободителей, если агентура императора уже многие годы не в силах это сделать?!

– И тем не менее, я это сделаю. И ты пойдёшь со мной.

– Ха! – Макрон воздел руки. – А я-то думал, что знаю тебя. Я-то думал, что ты умнее. Кажется, я ошибался. Так что сам будешь этим заниматься. Один. Я в этих играх не участвую.

Макрон пошёл к двери, рывком распахнул её и с грохотом захлопнул за собой. Катон с болью в сердце слышал его удаляющиеся шаги. Насчёт опасностей центурион был совершенно прав, да Катон и сам отлично понимал, что у него самого нет почти никакой уверенности в том, что ему удастся до конца выполнить это задание без крутого и надёжного товарища рядом. И в первый раз за много месяцев он почувствовал укол страха. Перспектива в полном одиночестве лицом к лицу встретиться с таинственными врагами императора устрашала.

– Я бы не стал особо волноваться на его счёт, – сказал Нарцисс и захихикал. – Он получил возможность излить на меня свою ярость, и скоро остынет. И вернётся.

– Надеюсь, ты прав.

– Можешь мне поверить, я без труда читаю в душе любого человека, как текст на папирусе. А наш друг Макрон не представляет собой особо трудной задачи, чтобы читать его мысли. Разве я не прав? Ты ж и сам его отлично знаешь.

Катон немного подумал.

– Макрон иной раз способен на странные повороты мысли. Не следует его недооценивать. Но да, конечно, я думаю, что он пойдёт со мной на это дело. Он и впрямь получил возможность покипятиться, а потом поразмыслить о том, что ты можешь устроить ему немало трудностей и неприятностей. Кажется, ты именно это имел в виду.

Тонкие губы Нарцисса искривились в слабой улыбке. Он встал, собираясь уходить, но успел ещё спросить:

– А сам-то ты как считаешь?

– Что ж, это справедливо. Но у меня есть для тебя один совет, если ты хочешь, чтобы наша миссия завершилась успешно. – Катон немного помолчал. – Никогда не называй его своим другом. Во всяком случае, при личном общении.

Глава четвёртая

Был ранний вечер, когда барка подошла к Риму. На поверхности воды Тибра болтался всякий плавучий мусор и отбросы из канализации. Несколько мулов тянули судно бечевой против течения, их погонял тощий и босоногий мальчишка-раб. Время от времени он взмахивал кнутом, поддерживая темп движения. Впереди, над городом висело тяжёлое облако дыма – это его обитатели старались согреться, отбиться от холода зимних месяцев, добавляя дымы от своих разрешённых домашних печек к дымам, исходящим от печей кузнецов, дубильщиков и банщиков, ведущих дела в столице.

Катон наморщил нос – до них как раз долетели жуткие запахи, гонимые сильным восточным ветром над поверхностью воды.

– Что, уже успел забыть, как тут отвратно воняет? – мрачным тоном спросил Макрон, стоявший рядом с ним на носу барки. Они были тут единственными пассажирами. Всё остальное пространство палубы и трюма было заставлено кувшинами оливкового масла из Испании. Барка была так тяжело нагружена, что на палубе, чуть возвышающейся над блестящей поверхностью Тибра, едва ли можно было найти хоть пядь свободного места.

– Да нет же, совсем не так плохо пахнет! – раздался позади них весёлый голос. Оба легионера обернулись и увидели капитана барки, приближавшегося к ним, лавируя между кувшинами. Он был настолько тощ и сухопар, что его кости торчали даже сквозь тунику и толстый плащ. Войлочная шапка напялена на голову, из-под неё выбиваются космы тёмных волос. Он улыбался, обнажая щербатый рот, напоминающий небольшое скопление надгробных камней на кладбище, давно заброшенных и покрытых тёмными пятнами плесени. – Как говорят, к этому очень быстро привыкаешь, стоит лишь немного тут пожить. Я-то, конечно, тут не живу, мы с моим парнем заходим сюда из Остии лишь пять-шесть раз в месяц. – Он жестом указал на своего сына, который стоял у рулевого весла на корме барки, такого же нескладного, как его папаша, и не более десяти лет от роду. – В Остии, конечно, пахнет получше по сравнению с этим, прямо как в парфюмерном ряду рынка.