Преторианец - [88]

Солнце настолько пропекло гладиаторов, что они рады были сунуть деду и серебряный денарий. Дед принял плату, опасливо посматривая на мечи в ножнах и арбалеты за спинами.

– Дай отряхну! – сказал Гефестай и так отряхнул пыль с Лобанова, что синяки оставил на спине.

– Лучше сразу убей! – вырвался Сергей. – Чего зря мучать? Подставляй спину!

Гулкие хлопки наполнили Немаус белой пылью от растертого песка. Лобанов зачерпнул воды в ладони и с наслаждением омыл лицо, растворяя пыльную корку, замешанную на поте.

– Ух, хорошо! – выдохнул Эдик. – Как говорил мой дед Могамчери: «Вкус воды узнаешь в жару!»

Сергей хмыкнул и обратился к старику:

– Почтенный, не проезжал ли тут один тип с охраной из черных?

Старик закивал лохматой башкой.

– Проезжали, проезжали! – заговорил он дребезжащим голосом. – Еще за воду платить отказались! Набрали полные фляги и поскакали! А этот, который белый, по виду – сириец или армянин, с вигилами нашими калякал…

– А давно это было?

Старик показал на большую клепсидру, цедящую время под навесом базилики.

– Да вон, клепса еще не откапала!

– Порядок…

– Босс! – сказал Эдик. – Я в лавку сбегаю, куплю чего-нибудь пожевать!

– Бери тогда на всех!

Эдик убежал, ведя своего коня под уздцы, а Лобанов медленно прошелся под стенкой базилики, по тенечку, наблюдая за житием провинциального местечка. В принципе, вид был тот же, что открывался из окон их квартиры на Альта Семита. Двое пацанов лет восьми-девяти, загорелые как нубийцы, бегали голышом, но в сандалиях – каменные мостовые обжигали ступни. За мальчишами снисходительно наблюдала девчонка-ровесница, но в тунике, «как большая». Пацаны играли в гладиаторов: тот, что помельче, изображал ретиария и размахивал обрывком рыбацкой сети, а парнишка постарше отмахивался деревянным мечиком.

Набросив на голову паллий, прошествовала дебелая патрона. За нею поспешала молоденькая рабыня в тунике и веревочных туфлях, сгибаясь под тяжестью корзины. Важного господина в тоге сопровождали сразу пять рабов – один торжественно шагал впереди, выбрасывая мосластые лапы, другой держал зонтик над головою хозяина, а трое плелись позади – для пущей важности.

Гулкий звон разнесся по форуму, и большая клепсидра на храме перевернулась, начиная капель по новой.

– А где Эдик? – лениво спросил Искандер.

Лобанова кольнула тревога.

– В лавку пошел, – ответил разомлевший Гефестай.

– Он что, в Арелат двинул?

– За мной! – решительно сказал Сергей.

Окатив вороного из ведра – конь затряс головой, выражая одобрение, – Лобанов повел его за собой. Следом двинулись Гефестай и Искандер, таща своих скакунов.

– Ищем альпа! – надумал Искандер.

– Особая примета! – хмыкнул Гефестай, но чувствовалась в его словах и капелька нервозности.

Долго им искать не пришлось. Вороной Эдика стоял, привязанный к коновязи у большого серого дома с колоннами. Курия.[123] В узкую тень у дверей жался страж порядка – вигил. Снаряжен он был как легионер, в короткую тунику, на поясе меч, только ни щита, ни панциря ему не полагалось.

– Что-то там дедуся говорил про Радамиста… – протянул Сергей.

– Типа, тот с вигилами балакал? – уточнил Гефестай.

– Типа…

Сергей привязал своего коня и сунул постовому денарий.

– Посторожи, служивый! – бросил он властно, и растерявшийся вигил принял монету.

Лобанов прошагал прохладным коридором курии и выбрался во внутренний двор. В тени галерей толклись вигилы числом до контуберния. Двери в темный таблин, занятый префектом Немауса, были открыты. Префект восседал за столом и что-то торопливо строчил пером на папирусе. У одной стенки выстроились шесть ликторов[124] в пропотевших туниках, а в стене напротив имелась бронзовая решетка, за которой стоял бледный от злости Эдик Чанба и выкрикивал нецензурщину.

– Что здесь происходит? – резко спросил Лобанов, входя в таблин.

Префект глянул исподлобья. Потянулся, отвалился в резном кресле, усмехнулся.

– Все пожаловали? – спросил он и перевел взгляд на Эдика: – Ты сказал правду, варвар! Они все пришли! Стража!

– В чем его обвиняют? – спросил Лобанов, сдерживаясь.

– Этот варвар, – затянул официальным голосом префект, – украл коня ценной породы у самого префекта претории Публия Ацилия Аттиана!

– Что ты несешь, канцелярская крыса! – заорал Эдик.

Лобанов сделал ему знак молчать.

– Вот мое удостоверение! – сказал он и сунул под нос префекту клочок кожи с императорской печатью. – Мы посланы сюда по приказу префекта претории, и если всякие хорьки в тогах будут нам мешать, у нас будут все основания полагать, что данные хорьки суть враги народа и повинны в преступлении против Рима и Августа! В таком случае эти самые хорьки будут вывернуты наизнанку! Понял?!

– Стража! – заблеял префект.

Ликторы заметались, но под прицелом арбалета Гефестая замерли в аллегорических позах. В дверь вломились вигилы, ширкая мечами.

– Взять их! – скомандовал префект окрепшим голосом.

Лобанов перешел от слов к делу. Он перепрыгнул через стол и, ухватив префекта двумя пальцами за нос, приставил меч к его горлу.

– Всем стоять! – гаркнул он. – Бросить оружие!

Вигилы замешкались, тогда Лобанов надавил лезвием. Горло префекта защекотала струйка крови.