Претендентка на русский престол - [38]

– Я не совсем понимаю, мессир, для чего меня доставили сюда. Все, что вы говорите, я знаю сама. Или вы желали бы услышать мои возражения в защиту матушки моей и государыни? Или… – Лиза чуть не вскрикнула, ибо ее вдруг осенило. – Или же вы надеетесь возбудить во мне вражду к ней и ускорить мое возвращение в Россию, чтобы вступить с нею в борьбу за власть?

Лизу била такая дрожь, что ей вновь пришлось неприметно опереться на колонну. Свои слова она слышала как бы со стороны и мимолетно удивилась, как у нее хватило ума произнести такое. Очевидно, мессиру эта речь тоже не показалась глупой.

– Ценю такую откровенность, ваше высочество. Вижу, вы не унаследовали от своей матушки ее привычку сидеть меж двух стульев. Ну что ж, буду и я прям и скажу вам искренне, чего желаю. Вам нет нужды готовиться к борьбе с родной матерью, хотя в бурной истории России, если не ошибаюсь, бывало и такое. Не знаю, известно ли вам, что нынешней зимою состояние здоровья императрицы резко ухудшилось. Сейчас она заперлась в своих покоях, одержимая приступами меланхолии. Целые дни она не встает с постели, но лечиться отказывается, не пьет лекарств и почему-то во всем доверяется какому-то цирюльнику Фуасовье, который в медицине ниже всякой посредственности. По моей просьбе был составлен гороскоп императрицы. И, согласно сему гороскопу, ее величество Елизавета скончается в декабре сего года.

– Гороскоп? – Лиза не знала, что такое гороскоп, но почему-то при сем слове вспомнила зодиаки Джузеппе и не сомневалась, что угадала правильно: гороскоп – это знамение судьбы. Она-то достаточно повидала в жизни, чтобы поверить любому предсказанию. Верит ли в них Августа?

– Не понимаю, почему я должна принимать ваши слова за истину, – пожала плечами Лиза. – Мой гонец ничего не сообщал мне об этом.

– Ваш гонец, – отозвался мессир, – и не мог вам ничего сообщить, ибо не воротился из России. Судьба его вам неизвестна. Однако я окажу любезность и уведомлю вас, что он был перехвачен уже во дворце, по пути к государыне. И перехвачен не кем-нибудь, а великим князем Петром.

– Но по какому праву?!

– По праву племянника императрицы и ее законного наследника.

«…Или верны слухи: мол, она пруссаку – племяшке своему наследие дедовское пророчит?» Так вот о чем говорила тогда Августа! Значит, на пути к престолу у нее есть серьезный соперник?

Мессир словно подслушал ее мысли:

– На вашем месте я опасался бы не Петра. Государыня приблизила его к себе, но уже давно поняла, что он – не тот государь, какой надобен России. Она даже отстранила его от дел, да, как всегда, не приняла никакого решения относительно престолонаследия. Так что пока в силе остается прежнее завещание. При дворе царят нервозность и неразбериха, которые в случае кончины императрицы облегчат путь к власти наиболее удачливому из претендентов.

– Вы имеете в виду… – Лиза пыталась создать впечатление, будто прекрасно понимает, о ком идет речь.

– Не забывайте, что в Шлиссельбурге томится Иоанн Брауншвейгский, который должен был бы наследовать престол, не учини гвардия с Елизаветой тот знаменательный переворот. Не следует недооценивать и бывшую принцессу Ангальт-Цербстскую, ныне великую княгиню Екатерину. Она необычайно активна, вербует сторонников среди придворной знати и духовенства, ударившись в воинствующее православие. Она, конечно, следует примеру самой императрицы и ведет тесную дружбу с гвардией. Особенно с некоторыми гвардейцами… Звезды ей благоприятствуют и, очевидно, будут благоприятствовать впредь, ежели… Ежели не произойдет что-то непредвиденное.

– Вы говорите о моем внезапном возвращении в Россию? – попыталась угадать Лиза, у которой уже голова шла кругом.

– Дитя мое! – ответил мессир с беспощадной снисходительностью. – Да у вас в России пока нет ни одного шанса!

Лиза опешила. Привезти в какие-то потайные подземелья предполагаемую претендентку на русский престол для того только, чтобы сообщить ей: никогда не получит она сего престола?! Из пушки по воробьям, если еще не глупее!

Ее растерянность вмиг сменилась яростью.

– Полагаю, – она пыталась придать голосу ту же оскорбительную учтивость, с какой звучали слова мессира, – вы все сказали? В таком случае мне хотелось бы проститься с вами, мессир, и вернуться к себе, чтобы продолжать свое унылое, беспросветное существование. Благодарю за тот урок русской истории, который вы мне преподали.

– Я не договорил, ваше высочество. – Показалось или впрямь в голосе проклятущего мессира прозвучала нескрываемая усмешка? – Умоляю, наберитесь еще немного терпения, и вы поймете наконец, к чему я клоню.

Итак, представьте себе ваше возвращение в Россию. Вас не знает никто. Ваши права могут подтвердить лишь те три человека, которые были посвящены в тайну вашего рождения и на глазах которых вы росли все эти годы. Но господин Дитцель надежно упрятан в равелин Петропавловской крепости, так что его вполне можно сбросить со счетов: он едва ли долго сможет выносить условия своего заточения. У госпожи Шмидт слабое здоровье. Да и кто станет слушать старую немку, которую вполне можно объявить умалишенной? Граф Соколов – этот уже серьезнее. Однако при запальчивости его нрава нельзя быть уверенным, что он внезапно не ввяжется в какую-нибудь дуэль, могущую закончиться для него весьма плачевно. Вы меня понимаете?.. И что тогда? Ваша матушка не видела вас двадцать восемь лет. Ваш отец не видел вас никогда. Более того, он и не знает о вашем рождении!