Преступники-сыщики - [39]

Но Манфред лишь покачал головой.

– Я намерен повидаться с Медоузом, – сказал он. – У меня есть одна идея насчет того, как нам прижать этого господина.

Мистер Гэрри Лексфилд отнюдь не пребывал на седьмом небе от радости, на которое предположительно возносятся все счастливые влюбленные; но он был чрезвычайно доволен собой, глядя, как заканчивают сервировать для предстоящей трапезы обеденный стол в его квартире.

Мадам Веласкес с трудом поддалась на уговоры, проявила необычайную подозрительность и даже потребовала познакомить ее с его родителями, те, однако, весьма удачно отбыли осмотреть свои огромные поместья в Канаде.

– Я делаю весьма серьезный шаг, Гэрри, дорогой, – заявила она, с сомнением покачивая своей очаровательной головкой. – Разумеется, я очень сильно люблю тебя, но при этом ужасно боюсь мужчин, коим нужны одни только деньги, а вовсе не любовь.

– Дорогая, я не нуждаюсь в деньгах! – пылко вскричал он. – Я уже показывал тебе свою расчетную книжку: в банке у меня лежит девять тысяч фунтов наличными, а кроме того, я владею поместьями.

Но она лишь небрежно махнула рукой. Мадам была обладательницей весьма своеобразного темперамента, и ее расположение духа менялось буквально ежечасно.

К его вящей досаде, она явилась на ужин в сопровождении дуэньи – девушки, не знавшей по-английски ни слова. Однако мистер Лексфилд был очень терпеливым мужчиной и потому сумел скрыть свой гнев.

Между тем она сообщила ему такие новости, которые заставили его позабыть о присутствии дуэньи. Когда они потягивали кофе в его чересчур пышной маленькой гостиной, она сказала ему:

– Сегодня я встретила очень милого мужчину. Он пришел в мой дом в деревне.

– Он оказался не только мил, но и удачлив, – улыбнулся Гэрри, на самом деле вовсе не чувствовавший себя таким уж счастливчиком.

– И он говорил о тебе, – улыбнулась она в ответ.

Гэрри Лексфилд моментально насторожился. Никто в Англии не знал его настолько хорошо, чтобы сделать предметом обсуждения. А если все-таки знал, обсуждение это шло явно не в его пользу.

– И кто же это был? – осведомился он.

– Сей джентльмен изъяснялся на прекрасном испанском, а его улыбка была само очарование! И он наговорил мне столько забавных вещей, что я все время смеялась.

– Бразилец? – продолжал допытываться он.

Мадам Веласкес покачала головой.

– В Бразилии мы говорим по-португальски, – возразила она. – Нет, сеньор Гонсалес…

– Гонсалес? – быстро переспросил Лексфилд. – Уж не Леон ли Гонсалес? Один из этих свине… «Троих Благочестивых»?

Она выразительно приподняла брови.

– Так ты их знаешь?

В ответ он рассмеялся.

– Я слышал о них. Мерзавцы, которых следовало бы давным-давно повесить. Они – убийцы и воры. И у них достало наглости нанести тебе визит! Полагаю, он наговорил обо мне всяких гадостей? Правда же заключается в том, что вот уже много лет я остаюсь их врагом…

И он поведал ей выдуманную историю о своем первом столкновении с троицей, а она внимательно выслушала его.

– Как интересно, – наконец обронила мадам. – Нет, они всего лишь сказали, что ты – плохой человек, тебе нужны мои деньги и что у тебя дурная – какое же слово они употребили? – репутация. Знаешь, я очень сильно рассердилась, особенно когда они сказали мне, что у тебя есть жена, чему я, конечно же, не поверила, потому что ты не стал бы меня обманывать. Завтра он придет снова, этот сеньор Гонсалес, – я и вправду позабавилась благодаря ему, когда перестала злиться. Ты пригласишь меня на обед, чтобы я рассказала тебе, о чем он со мной говорил, да?

Гэрри был раздосадован, мало того – сильно встревожился. Он смог легко вычислить и распознать человека, предпринявшего в отношении него столь сокрушительные действия; и, убедившись в своей правоте, Лексфилд решил, что станет впредь десятой дорогой обходить тех, кто жил под знаком серебряного треугольника. У него достало здравого смысла сообразить – было бы верхом неблагоразумия настраивать их против себя, и он искренне надеялся, что они проявили куда меньше усердия в слежке за ним, чем он – в установлении их личностей.

Гарри сменил тему и, несмотря на присутствие свидетельницы, превратился в самого пылкого и нежного возлюбленного, пустив в ход все свое искусство обольщения. Перед ним маячил приз, превосходивший его самые смелые мечты.

Его ближайшей задачей стали двадцать тысяч фунтов, доставшиеся леди в виде дивидендов. Мадам Веласкес уже продемонстрировала ему свою полную беспомощность в денежных вопросах, хотя он и подозревал, что она достаточно умна и проницательна. О финансовом рынке Гэрри Лексфилд мог рассуждать долго, пространно и со знанием дела. Это был его конек; в то же время, именно с ним и были связаны все его постоянные неудачи. Не родился еще тот вор, который не испытывал бы гордости по поводу своей проницательности и ловкости в денежных вопросах, вот и Гэрри в своей пока еще недолгой, но уже бесчестной жизни время от времени выходил на рынок с катастрофическими для себя последствиями.

Он проводил мадам и ее молчаливую спутницу до авто и вернулся к себе, после чего в тиши и уединении собственной квартиры хорошенько обдумал новую грозную опасность – интерес, проявляемый «Тремя Благочестивыми» к его деятельности.