Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты - [45]

Такова история о «душителях» и их поимке.

40 лет среди убийц и грабителей. Записки первого начальника Петроградской сыскной полиции И.Д.Путилина.-К.:СП «Свенас», 1992

«Черти» Парголовского шоссе

Случай, о котором мне хочется рассказать, произошел со мной на самых первых порах моей сыскной деятельности.

В 1858 году в Петрограде еще не существовало сыскного отделения, и делом розыска ведала наружная полиция в лице квартальных надзирателей и их помощников. В мой район квартального надзирателя Спасской части входили: Толкучий рынок и ближайшие к нему улицы, а также переулки, заселенные преимущественно подонками столицы.

Дела было много: убийства, грабежи и кражи следовали одно за другим, требуя от полицейских чинов напряженной работы.

Несколько легче было только летом. С наступлением теплой поры весьма многие преступные элементы, как тараканы, расползались в разные стороны — кто куда, — преимущественно же в окрестности столицы, где хотя и пошаливали, но о кровавых преступлениях говорили реже.

Пользуясь этим, я частенько навещал мою семью, проводившую лето на даче в третьем Парголове.

15 августа, как теперь помню, в день рождения моей дочурки Евгении, к обеду забрели кое-кто из дачных соседей, и у нас вышло что-то вроде домашнего торжества. От оживленной беседы перешли к картам. Я и не заметил, как подкралась ночь. Часы пробили два.

— Неужели ты сегодня поедешь в город? Смотри, глухая ночь! Останься до утра! — заговорила жена, увидев мои сборы к отъезду.

«А и в самом деле, не остаться ли до завтра? — подумалось мне. — А срочные дела? А составление утреннего доклада? А явка по начальству? Когда это я все успею, если еще промедлю? — пронеслись в голове эти мысли, и минутная нерешительность была подавлена сознанием необходимости немедленного отъезда.

Не прошло и четверти часа, как мой иноходец Серко, запряженный в легкий кабриолет, стоял у крыльца. Небо было покрыто тучами, и ночь была довольно темна.

Впрочем, дорога по шоссе была ровная и хорошо знакомая. Поэтому я не старался сдерживать моего ретивого коня, думая одно: скорее бы доехать до городской квартиры.

Убаюкиваемый ездой, я, было, вздремнул и, чтобы рассеять сон, закурил папиросу, для чего придержал лошадь. Серко пошел шагом.

Из-за туч выбилась луна. Посветлело… Прелестная, теплая августовская ночь навеяла на меня какое-то совершенно несвойственное полицейскому мечтательное настроение.

Вдруг моя лошадь неожиданно остановилась и затем круто шарахнулась в сторону. Но в тот же момент чья-то сильная рука схватила Серко под уздцы и осадила его на месте… Я растерянно оглянулся вокруг и увидел по обеим сторонам своего кабриолета две самые странные и фантастические фигуры…

Рожи их были совершенно черны, а под глазами и вокруг рта обрисовывались широкие красные дугообразные полосы. На головах красовались остроконечные колпаки с белыми кисточками.

„Черти, совершенные черти, как их изображают на дешевых картинках… Недостает только хвоста и рогов, — подумал я. — Однако, ясное дело — жулики!..“

Вижу все же, что дело принимает для меня дурной оборот. У одного из злоумышленников, вскочившего на подножку кабриолета, оказался в руках топор. Подняв его вровень с моей шеей, он грубым и хриплым голосом, подражая трубе, прорычал:

— Нечестивый! Гряди за мною во ад!

Я собрал все присутствие духа.

— Полно дурака-то валять!.. Говори скорее, что тебе от меня надо?.. Мне нужно торопиться в город, — проговорил я, смотря в упор на черта и в то же время обдумывая, как бы благополучно отделаться от этих мазанных бродяг.

— Митрич, брось камедь ломать! Вишь, прохвост не боится нечистой силы!

В ответ на замечание своего товарища, стоявшего с правой стороны кабриолета, Митрич вполне уже естественным голосом произнес:

— Давай деньги! А не то…

Жест топором докончил фразу, вполне для меня понятную.

Заслониться левой рукой, а правой ударить злодея по голове так, чтобы последний слетел с подножки, а потом, воспользовавшись переполохом, тронуть вожжами лошадь… — Вот мысли, которые пронеслись, было, у меня в голове.

Но брошенный мной вокруг взгляд сразу охладил мой порыв: с правой стороны кабриолета, плотно прижавшись к подножке, стоял второй бродяга с толстой, суковатой палкой в руках, одного удара которой было вполне достаточно, чтобы размозжить самый крепкий череп.

Но помимо этих двух предстояло иметь дело еще с теми двумя, которые держали лошадь. Несомненно, что при первой моей попытке к сопротивлению они не замедлили бы броситься на помощь товарищам.

Вижу — дело дрянь!.. Один против четверых — борьба неравная… живым не уйдешь! На душе стало скверно… Меня охватило прежде всего чувство глубокой на себя досады за то, что, пускаясь в глухое ночное время в путь, я, по беспечности, надевая штатское платье, не взял с собой никакого оружия.

— Ну, прочитал, купец, отходную? — насмешливо говорил разбойник, не опуская топора.

— Не прохлаждайся!.. Доставай скорее деньги! — свирепо вдруг закричал он.

Сопротивление было бесполезно, так как я отлично понимал, что при первом моем подозрительном движении или крике второй разбойник, не спускавший с меня взгляда, раскроит дубиной череп, прежде чем я успею завладеть топором. Я счел дальнейшее колебание излишним и опасным. Не оставалось ничего другого, как покориться и отдать кошелек.