Преступница - [42]
Взяв на себя роль хозяина, он мазал бутерброд за бутербродом, сам себе доливая из чайника, и время от времени подбадривал девушку, кусавшую деликатно и осторожно. "Ой!" - Валя вскочила с места и, схватив чайное полотенце, принялась сметать со стола: жирный таракан, дремавший за пустой чашкой, досадливо шевельнул усами. Валя покраснела, и, понимая ее смущение, Иосиф сделал вид, что ничего не заметил. "Ужас! - она заговорила сама. - Ползают и ползают. Девчонки бросают еду где попало. Вы не поверите, этих тварей - пропасть, так и ползают по стенам".
Иосиф отложил бутерброд и поморщился: не то чтобы его поразило присутствие тараканов, но, привыкнув жить в чистой отдельной квартире, он всегда чувствовал угрызения совести, если кто-то из его знакомых страдал от бытовой неустроенности. В юности он не раз приводил к себе в дом иногородних друзей-студентов, и, подавая очередному гостю чистое банное полотенце, мать Иосифа страдала молча.
Теперь забытое чувство шевельнулось снова, и, радуясь ему, словно заново приходящей молодости, Иосиф с готовностью поддержал тараканий разговор: "Морить не пробовали? Сейчас, говорят, какие-то новые средства, очень эффективные". - "Пробовали. Не помогает. Это же надо сразу, во всем доме, на всех этажах, но разве договоришься!" - Валя отвечала расстроенно, и, выйдя из-за стола, Иосиф прошелся по комнате, заглядывая во все углы. Вид открывался удручающий.
Возвратившись к столу, Иосиф потянулся к чайнику, но возникшая мысль не давала покоя. Он думал о том, что возвращается в квартиру, чтобы в полном одиночестве представлять себе Ольгу с Мариком. Валя, сидевшая напротив, подперла щеку рукой. Строго говоря, это существо не было женщиной, по крайней мере, для него. "Ну и что, когда же приезжают остальные?" - Он обвел глазами комнату. "Через неделю. Пока что я здесь - одна". Борясь с собой, он прикидывал срок, названный ею: этот срок был точным и обозримым, и, находя выход, устраивающий и душу, и совесть, Иосиф предложил ей пожить у него в квартире - как раз до возвращения остальных. "Собственно, я собирался побыть недельку у родителей, моя мама - женщина старомодная, считает, что родителей забывать негоже... Что вам здесь - в одиночестве, хуже того, в изысканном обществе тараканов?" - он уговаривал настойчиво, однако и сам удивился тому, что Валя кивнула, соглашаясь.
Ожидая, пока она соберет необходимые вещи, Иосиф думал о том, что, по крайней мере, сделает доброе дело, тем более неделя - срок ерундовый, чтобы не сказать - ничтожный. "Я готова!" - Валя вышла из своего закоулка, и, подхватив ее легкую сумку, Иосиф решительно направился к двери.
ГЛАВА 7
Не будь Маша эгоисткой, она внимательней отнеслась бы к тому, что в последние месяцы брат к ней переменился. Не то чтобы он вовсе забыл о сестре, однако, навещая их семейство время от времени, Иосиф не пускался в долгие и доверительные беседы, предпочитая отмалчиваться и слушать. В прежние времена не проходило и воскресенья, чтобы брат не заскочил к ним на Герцена: поговорить с отцом и поболтать с Машей. Теперь он все чаще довольствовался телефоном, так что даже мама пожимала плечами. Свои недоумения она, вероятно, высказывала отцу, но до Маши родительские разговоры не доходили. Сессию, наступившую после новогодних праздников, она сдала с легкостью, так что к февралю сны очистились от кошмаров.
Отличные экзаменационные результаты не были связаны с индивидуальными занятиями: с первой же встречи, на которую Маша пришла, проштудировав учебник, Успенский предупредил, что индивидуальный план - не привилегия, а дополнительное обязательство: "Учтите, что бы ни случилось, я не стану улаживать ваши экзаменационные проблемы, если таковые возникнут". И все-таки, начав заниматься дополнительно, Маша чувствовала себя под защитой: человек, умевший так говорить о врагах, казался ей камнем, на котором могла утвердиться ее уверенность. Вопреки улыбке декана, Успенский вел себя корректно и сдержанно: если бы не взгляды Зинаиды - его единственной аспирантки, следившей за ними из отгороженного чайного угла, - Маша и думать бы забыла о том - стыдном и беззаконном, - на что, желтовато посверкивая глазами, намекал Иосиф. На Машин взгляд, именно Зинаида вела себя вызывающе и несдержанно: то входя за стеклянную загородку без стука, то демонстративно дожидаясь в преподавательской, она выпячивала свое особенное присутствие в профессорской жизни, далеко выходящее за академические рамки. Всякий раз, приходя на занятие, Маша чувствовала себя неловко, но неловкость быстро пропадала: лекции Успенского, обращенные к единственной слушательнице, становились все более емкими. Уходя после занятий, она частенько думала о том, что, в сущности, каждая наука - поле, достойное умственных усилий.
Как и предлагал Успенский, Маша поделилась с ним своими сомнениями, и, выслушав, Георгий Александрович согласился с ее психологическими наблюдениями, касавшимися никчемного цитирования, однако безоговорочно отмел презрительные рассуждения брата, которые Маша пересказала по памяти, выдав за свои. Эти рассуждения он назвал доморощенными. По мнению Успенского, так приземленно мог рассуждать лишь экономически незрелый человек. ("Вам, студентке первого курса, это, конечно, простительно, однако не стоит переносить верные житейские наблюдения на науку, которая не зависит от практики".)
Елена Чижова – коренная петербурженка, автор четырех романов, последний – «Время женщин» – был удостоен премии «РУССКИЙ БУКЕР». Судьба главной героини романа – жесткий парафраз на тему народного фильма «Москва слезам не верит». Тихую лимитчицу Антонину соблазняет питерский «стиляга», она рожает от него дочь и вскоре умирает, доверив девочку трем питерским старухам «из бывших», соседкам по коммунальной квартире, – Ариадне, Гликерии и Евдокии. О них, о «той» жизни – хрупкой, ушедшей, но удивительно настоящей – и ведет рассказ выросшая дочь героини, художница… В книгу также вошел роман «Крошки Цахес».
В романе «Крошки Цахес» события разворачиваются в элитарной советской школе. На подмостках школьной сцены ставятся шекспировские трагедии, и этот мир высоких страстей совсем непохож на реальный… Его создала учительница Ф., волевая женщина, self-made women. «Английская школа – это я», – говорит Ф. и умело манипулирует юными актерами, желая обрести единомышленников в сегодняшней реальности, которую презирает.Но дети, эти крошки Цахес, поначалу безоглядно доверяющие Ф., предают ее… Все, кроме одной – той самой, что рассказала эту историю.
Елена Чижова – автор пяти романов. Последний из них, «Время женщин», был удостоен премии «Русский Букер», а «Лавра» и «Полукровка» (в журнальном варианте – «Преступница») входили в шорт-листы этой престижной премии. Героиня романа Маша Арго талантлива, амбициозна, любит историю, потому что хочет найти ответ «на самый важный вопрос – почему?». На истфак Ленинградского университета ей мешает поступить пресловутый пятый пункт: на дворе середина семидесятых. Девушка идет на рискованный шаг – подделывает анкету, поступает и… начинает «партизанскую» войну.
Новый роман букеровского лауреата Елены Чижовой написан в жанре антиутопии, обращенной в прошлое: в Великую Отечественную войну немецкие войска дошли до Урала. Граница прошла по Уральскому хребту: на Востоке – СССР, на Западе – оккупированная немцами Россия. Перед читателем разворачивается альтернативная история государств – советского и профашистского – и история двух молодых людей, выросших по разные стороны Хребта, их дружба-вражда, вылившаяся в предательство.
Елена Чижова, автор книг «Время женщин» («Русский Букер»), «Полукровка», «Крошки Цахес», в романе «Лавра» (шортлист премии «Русский Букер») продолжает свою энциклопедию жизни.На этот раз ее героиня – жена неофита-священника в «застойные годы» – постигает азы непростого церковного быта и бытия… Незаурядная интеллигентная женщина, она истово погружается в новую для нее реальность, веря, что именно здесь скроется от фальши и разочарований повседневности. Но и здесь ее ждет трагическая подмена…Роман не сводится к церковной теме, это скорее попытка воссоздания ушедшего времени, одного из его образов.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.