Преступления против правосудия - [163]

Нахождение под стражей есть такое состояние несвободы гражданина, которое обеспечивается специально уполномоченными на то лицами, осуществляющими за заключенными под стражу надзор, их охрану и препятствующими их общению без специального на то разрешения с лицами, находящимися на воле. В русском языке слово «стражить», или «сторожить», означает «беречь, стеречь, караулить, охранять», а происшедшее от него слово «страж» служит для обозначения караульщика, безотлучного надсмотрщика, блюстителя, надзирателя, часового. То же значение придается собирательному понятию «стража»[804]. Интересно, что в решении № 51 в 1871 г. по делу Попа Правительствующий сенат указал, что слово «стража», употребленное в ст. 311 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, не предполагает непременно наличие нескольких конвойных, и соответствующие постановления могут быть применены и в том случае, когда освободившиеся арестанты находились под надзором одного лица[805].

Побег из-под стражи нередко проявляется в незаконном оставлении мест содержания по стражей, которые определены Федеральным законом от 21 июня 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». Таковыми признаются:

— следственные изоляторы уголовно-исполнительной системы Министерства внутренних дел Российской Федерации;

— следственные изоляторы органов Федеральной службы безопасности;

— изоляторы временного содержания подозреваемых и обвиняемых Пограничных войск ФСБ Российской Федерации (ч. 1 ст. 7)[806].

В некоторых случаях допускается содержание под стражей подозреваемых и обвиняемых в учреждениях уголовно-исполнительной системы, осуществляющих уголовное наказание в виде лишения свободы и на гауптвахтах (ч. 2 ст. 7)[807]. Однако понятие «побег из-под стражи» законодатель не связывает с оставлением какого-либо конкретного места. Здесь главным является самовольное освобождение гражданина из-под контроля лиц, обязанных осуществлять за ним надзор и его охрану. Такое самоосвобождение может быть, в частности, осуществлено при конвоировании (этапировании) лица, при нахождении в зале суда, в месте производства следственного или иного процессуального действия. Следует отметить, что для квалификации действий беглеца, в какой бы форме не совершался побег, не имеет значения, должным ли образом выполнялась уполномоченными лицами соответствующая обязанность.

Так, по ч. 1 ст. 313 УК обоснованно был осужден П., который совершил преступление при следующих обстоятельствах. 11 ноября 1996 г. П. был доставлен для производства следственных действий из СИЗО № 1 Волгоградской области в ИВС УВД г. Волгограда. Воспользовавшись отсутствием наблюдения за ним сотрудников милиции, охраняющих ИВС, П. открыл окно кабинета, в котором содержался, проник через оконную решетку, спрыгнул со второго этажа здания на козырек подвального помещения, перелез через изгородь, окружающую здание ИВС, и скрылся. Впоследствии был задержан сотрудниками милиции[808].

Побег из места лишения свободы, из-под стражи относится к числу преступлений, момент юридического окончания которых не совпадает с моментом их фактического завершения. Моментом юридического окончания преступления, т. е. временем, с которого указанное деяние должно квалифицироваться как оконченное, является момент оставления соответствующего места или выхода из-под контроля соответствующих уполномоченных лиц. Оставление же соответствующего места констатируется не ранее, чем лицо покинет его территорию, преодолеет последнее заградительное сооружение или иной элемент охраны.

Так, постановлением президиума Пензенского областного суда от 24 апреля 1992 г. признано необоснованным осуждение П. по ч. 2 ст. 188 УК РСФСР за оконченный побег из места лишения свободы.

Президиум исходил из того, что судом не опровергнуты доводы подсудимого о том, что он с целью побега вместе с другими осужденными, применив насилие к работникам МТУ, выбежал из камеры, преодолел несколько заграждений и был задержан возле последнего на территории учреждения. При таких обстоятельствах действия П. следует квалифицировать по ст. 15 и ч. 2 ст. 188 УК РСФСР как покушение на побег из-под стражи, соединенный с насилием над стражей[809].

Затруднения на практике обычно вызывает определение момента окончания побегов осужденных, пользующихся правом бесконвойного передвижения и находящихся за пределами колонии на законных основаниях. По данному вопросу мы считаем верной рекомендацию А. В. Шеслера и А. В. Симохина, предлагающих в подобных ситуациях считать побег оконченным с момента выхода осужденного за пределы маршрута передвижения[810].

Думается, что во всех случаях побега преступление следует считать оконченным, когда субъект преодолел фактическую или воображаемую линию контроля (охраны) и у него появилась реальная возможность распоряжения собой, утраченная в связи с лишением свободы. Если такой возможности у лица не появилось, содеянное вряд ли может рассматриваться как оконченное преступление.

В этом отношении примечателен следующий пример.

Ч. за совершение ряда преступлений был заключен под стражу в качестве меры пресечения. 5 июля 1991 г. после допроса в кабинете следственной части УВД Ярославской области он конвоировался следователем. Проходя мимо поста № 3, Ч. внезапно выбежал через дверь на улицу Некрасова и побежал по направлению к центру города. Однако, пробежав около 50 метров, Ч. был задержан преследовавшими его сотрудниками милиции.