Преступления могло не быть! - [121]
Если учитывать, что адски трудная работа с осужденными не так щедро приносит зримые плоды, то дела Нурсеитова шли неплохо. По его инициативе в колонии открылась общеобразовательная вечерняя школа, курсы профтехобучения. Большая часть заключенных хотела поспеть всюду: нужна и хорошая специальность, и аттестат бы недурно получить. Люди спешили в новую жизнь. И только Санька Жердь стоял на распутье. Слишком долго ломало его и карежило, чтобы вот так сразу решиться сойти со знакомой тропы.
На душе было гадко и тоскливо — хоть вой. Нужен был человек, который бы выслушал, понял. Пусть даже и не понял бы он Саньку, только выслушал, а потом, черт с ним, пожалел. И человек этот уже был. Санька знал.
Описав полукилометровый квадрат вдоль нетесаного забора, Жердь остановился.
«Ку-ук», — донесся из тупика гудок маневрового паровоза. Санька насторожился. Стали различимы звуки городского транспорта, говор людей. Как слепой ориентируется по запахам, шумам, голосам, так и Жердь старался понять, что происходит по ту сторону забора. Он долго вслушивался в мало понятную ему музыку города. Там была жизнь! Непознанная, но дорогая для Саньки. Им опять овладела безысходная собачья тоска. «Плюну на все и пойду попрошу работу! Пусть научат делу. Живут ведь люди: ходят на пляж и женятся, танцуют и отмечают праздники. А что ты? Много ли ты видел?»
Нурсеитов ждал Санькиного прихода. Не по вызову, а вот так, чтобы он явился к нему сам. Воспитатель давно заметил наступивший у заключенного перелом.
— Скажи, начальник, — начал в раздумье Жердь, — правда, что «зэков» на работу не принимают? Ну, там, на воле?
— Кто это тебе сказал?
— Ходят слухи. Филипп Ломако сказал.
— Только он и мог придумать такое.
— Ну, а все же? Принимают?
— Да мы тебя, Александр Поликарпович, сами устроим. Получай специальность, работай. Люди ведь не помнят зла. Выучишься, не будешь иметь нарушения, а там и о досрочном освобождении подумать можно.
— А я ведь, кажется, того, начальник, — неопределенно сказал Жердь.
С этого дня Санька стал задумчив, теперь его часто выводили из себя глупые шутки окружающих. Однажды, когда Нурсеитов проводил в бараке беседу, с улицы влетел заключенный Котов.
— Приветик, темнота! — отсалютовал своему сподвижнику по штрафному изолятору Пластову. — Пошли в клуб слушать сто тридцать пятую симфонию Шостаковича.
— Чего это я пойду слушать сто тридцать пятую, если я предыдущих сто тридцать четыре не слыхал, — отговорился тот.
Жердь раздраженно постучал костлявым пальцем по стриженой голове Котова.
— Чему тебя в школе учили!
— Не помню, — обалдел заключенный. — Кажется, читать, писать и металлолом сдавать.
— То-то, не помнишь! Все балагуришь, ребеночек.
Сейчас, как никогда, Нурсеитов видел, что «железо пора ковать». Из Саньки можно сделать человека. Но одними беседами его не возьмешь. Нужно что-то существенное.
Случай такой скоро представился. На имя Нурсеитова пришла почтовая карточка, в которой было всего несколько слов, но которые заменили много месяцев упорной работы с преступником.
Еще в тот далекий день, впервые знакомясь с «делом» Саньки, Нурсеитов подумал, что заключенный намеренно умолчал о себе. Натолкнули воспитателей на эту мысль Санькины связи с гражданскими. К нему часто просились на свидание какие-то парни и женщины, они приносили передачи. Для замполита это послужило зацепкой. Он запретил Саньке передачи. Жердь не кричал, не требовал прав, только как-то пристальнее стал следить за воспитателем. Однажды без злобы сказал:
— Нечестно, начальник. Законность нарушаешь.
— Все правильно, Александр Поликарпович, — не без желчи ответил Нурсеитов. — Я еще родственниками твоими поинтересуюсь.
Жердь заметно растерялся.
Родственники действительно отыскались. В беседе с одним из парней, который пришел на свидание к Саньке, Нурсеитов узнал, что Жердь когда-то оставил жену. Было это давно, и где теперь эта женщина, парень не знал. Воспитатель заполучил ее самый неточный адрес.
Сначала переписка со всевозможными организациями и людьми. Накопилась папка писем, а одного, нужного, не было. И вот только теперь — эта почтовая карточка. Писала мать Санькиного ребенка.
Замполит вызвал осужденного в кабинет.
— Почему о семье молчал?
— Нет семьи.
— Врешь.
— Клянусь!
— У тебя есть жена и сын. Вот письмо.
— Как?! Какой сын? — Жердь привстал, откинул со лба челку. Губы начали белеть, на приспущенном веке заиграл нервный тик. — Да… Да… Обожди, начальник! Сын? Есть сын! Должен быть сын! — закричал он и по давнему воровскому обычаю саданул головой об стену.
После беседы с замполитом Жердь пришел в секцию, тяжело завалился на койку. Хотел уснуть, но до глубокой ночи не сомкнул глаз. Откуда-то, из нетронутых уголков памяти, всплыли самые что ни на есть затерявшиеся воспоминания. Больше всего донимала мысль о девчонке, которую он так долго опутывал и с которой даже немного жил. «А ведь ничего была, — размышлял он теперь. — Мог бы устроиться, как все. Обзавелся бы коровенкой, огородишком, детьми», — от этой мысли Жердь улыбнулся, представив себя этаким мужичком в сапогах и пропахшей стойлом одежде.
…В три часа ночи в управление милиции сообщили, что в доме, недалеко от автостанции, слышны выстрелы и крики о помощи. К месту происшествия выехали младший лейтенант Шлыков и проводник служебно-розыскной собаки лейтенант Бекетов с овчаркой Лайдой…О том, что было дальше и как были разоблачены опасные преступники, о нелегкой и ответственной работе людей в синих шинелях читатель узнает из предлагаемой книги.В сборнике, написанном работниками милиции в содружестве с журналистами, читатель найдет и исторические статьи о первых шагах республиканской милиции, и рассказы о милиционерах-героях, и психологические зарисовки о работе наших следователей, воспоминания ветеранов.Книга рассчитана на самые широкие круги читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник посвящен работникам казахстанской милиции, повествует об их активном участии в защите завоеваний Великого Октября на разных этапах развития Советского государства. Основываясь на документальных материалах, авторы рассказывают о напряженных буднях республиканской милиции, ее работе по укреплению социалистической законности, предупреждению правонарушений и борьбе с ними. Рассчитан на широкий круг читателей.
Русскоязычному читателю уже известно имя Лео Брюса.Лео Брюс — автор первой пародийной стилизацией на тему запертой комнаты. Фантазия автора «родила» четырех «мушкетеров»-сыщиков: основное трио — монсеньор Smith, Amer Picon и лорд Simon Pimsoll. Но звездой, этаким «д'Артаньяном», стал краснолицый любитель пива, деревенский полицейский, сержант Beef (фамилия переводится как «Говядина»), чье беспристрастное, спокойное «Я знаю, кто сделал это» в конце оказывается правильным решением. Этот роман уже опубликован в сети.Но, автор написал немало рассказов о «звезде» «Дела для трех детективов» сержанте Бифе.
Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…
Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.
Главный редактор журнала Петр Басов и его жена Елена помимо своей воли оказываются втянутыми в провокацию, которую наркомафия готовит против московского управления по борьбе с наркотиками. Начинается все с бесследного исчезновения Елены из ресторана, где супруги отмечали годовщину свадьбы. Убитый горем и растерянный Басов пытается искать супругу, но безрезультатно. И вдруг, он начинает получать сообщения от жены на свой телефон. Суть сообщений сводится к тому, что бы направить Петра в качестве курьера сначала в Смоленск, потом через Белоруссию в Одессу, причем, по пути он должен забирать и обменивать пакеты с неизвестным ему содержимым.