Преступления Алисы - [6]

– Она отыскала страницу? – воскликнул я.

Сэр Ричард Ренлах поднял брови, призывая к терпению, и минуту размышлял, словно пытаясь подобрать наиболее точное выражение.

– Кристин обнаружила нечто такое, что может вызвать… переполох. Но об этом пусть лучше расскажет Артур, ведь это ему первому она позвонила из Гилдфорда, и он разговаривал с ней.

Глава 3

Тем временем Селдом тоже скрутил себе сигарету, и, когда ее дымок долетел до меня, я ощутил ни с чем не сравнимый запах индийского табака. По контрасту с беглым, мягким английским выговором сэра Ричарда Ренлаха, низкий голос Селдома с сильным шотландским акцентом гулко отдавался в тишине тенистого сада.

– Кристин Хилл училась у меня в докторантуре до прошлого года. Застенчивая девушка, прилежная, собранная, умная; она защитила диплом в девятнадцать лет. Но диссертацию так и не закончила. Однажды в какой-то ссылке из старой статьи Кристин обнаружила оригинальную работу о расчете детерминант, которую опубликовал Кэрролл как математик, разумеется, под своим настоящим именем – Чарльз Доджсон. Так Кристин и пришла к дневникам Кэрролла, косвенным путем, в поисках корреспонденции, какую он вел с другими математиками того времени по поводу данной проблемы. Я познакомил ее с членами Братства, работавшими над дневниками, и мы потеряли Кристин для математики, поскольку все биографы и исследователи принялись переманивать ее друг у друга. Она – идеальный сотрудник: все делает быстро, качественно. Скромна, внимательна. Фактически сейчас Кристин работает под руководством Торнтона Ривза, на стипендию научного сотрудника, поэтому меня немного удивило, что она позвонила мне позавчера утром. Речь по телефону звучала сбивчиво, я никогда не слышал, чтобы Кристин так говорила; я бы сказал, она была в эйфории. Тон возбужденный, тревожный, будто ее переполняли гордость и счастье и одновременно терзал страх. Кристин рассказала, что, просматривая бумаги Кэрролла, наткнулась на нечто из ряда вон выходящее и это даст окончательный ответ относительно утраченной страницы. Наверное, это клочок бумаги, который всегда находился на глазах у всех, но до сих пор его никто так и не заметил. Кристин объяснила, что в доме в Гилдфорде наряду с дневниками имеется каталог, составленный родственниками, в него входят все письменные документы и личные вещи Кэрролла, какие удалось собрать за прошедшие годы. По ее словам, в этом каталоге, каким бы невероятным это ни казалось, есть пункт: «Страницы, вырванные из дневника».

– Это действительно так, – вмешался Ренлах. – Должен признаться, я никогда не изучал детально данный каталог, но сегодня утром съездил в Гилдфорд, чтобы уточнить. В голове не укладывается, как все мы это проглядели!

– Кристин лишь оставалось пойти в архив, и точно на своем месте, в папке, зажатой между двумя фолиантами, обнаружился мятый листок, исписанный с обеих сторон. На одной стороне находятся даты, связанные с жизнью Алисы Лидделл, уже повзрослевшей: ее замужество, рождение детей, смерть. На оборотной стороне имеется запись, сделанная, несомненно, тем, кто вырвал страницу, и в ней содержится основной смысл того, что Кэрролл доверил своему дневнику в тот день. Кристин сказала, что почерк ей хорошо известен, он принадлежит Менелле Доджсон, старшей из двух внучатых племянниц. Всегда подозревали, что именно она втайне подвергала дневники цензуре, и этот документ, похоже, является подтверждением. Менелла была весьма религиозна, и Кристин предполагает, что до или после того, как вырвать страницу из дневника, ее замучила совесть и она решила отдельно записать, о чем там шла речь. Все уложилось в единственную фразу, объяснила Кристин, но решающую: она уверена, что эта фраза ответит на вопрос, всегда тяготевший над Кэрроллом, хотя ответ будет неожиданным. Разумеется, я сразу спросил, что это за фраза. Помолчав минуту, она сказала, что даже мне не может прочитать ее, хотя я – единственный человек в Братстве, кому она доверяет. Мол, хочет сохранить это в тайне, пока не убедится, что открытие останется за ней. Кристин добавила, что обнаруженная ею разгадка «почти до смешного логична», хотя никто и не додумался до нее, а больше всего боится, что Торнтон Ривз захочет присвоить себе находку, ведь она всего лишь стипендиатка, а он может быть таким эгоистом, что мне и вообразить трудно. Я спросил, как она собирается хранить тайну, если сама же говорит, что документ находится на глазах у всех и любой может прочитать его, просто приехав в Гилдфорд. Кристин помолчала и призналась, что украла бумагу. Выразилась она не так, но я понял, что Кристин забрала документ и где-то спрятала. Она пообещала, что вернет его, как только будет опубликована статья и научный мир признает ее автором открытия. Тогда я спросил, зачем она позвонила мне, а главное, с какой стати поведала все это: мне вовсе не улыбается стать сообщником в деле, которое не очень-то честное. Кристин сказала, что, унеся документ, размышляла: как странно, что никто никогда не видел его раньше. Все биографы в какой-то момент проходили через дом в Гилдфорде. Исследовали тот же самый каталог. Как случилось, что только она одна добралась до бумаги? Когда открытие получит огласку, специалисты по Кэрроллу окажутся в нелепом положении. А может, все объясняется по-другому: кто-то видел документ, но предпочел ничего не говорить. Ведь эта единственная фраза опровергает большинство версий, уже изложенных по поводу Кэрролла. И еще одна мысль пришла ей в голову; думаю, в глубине души Кристин этого больше всего и боится: что документ попросту поддельный, имитирующий почерк Менеллы, всунутый недавно в папку между двумя фолиантами как фальсификация или шутка кого-то из академической среды. Это во всяком случае объясняет, почему его не обнаружили раньше. И ее ждет фиаско, если такой подлог в итоге вскроется. Вот почему Кристин решила позвонить мне. Она помнила из наших семинарских занятий, что Лейтон Ховард – эксперт по почеркам, а я – единственный, кто поддерживает с ним отношения. Кристин попросила, не мог бы я устроить встречу с ним, чтобы удостоверить подлинность почерка. Я ответил, что она поставила меня перед нелегким выбором, но я все обдумаю и перезвоню. Повесив трубку, я целое утро ломал себе голову: покрывать исчезновение и утайку документа не хотелось, это идет вразрез с принципами Братства, как мы их понимаем. Вместе с тем я не хотел давить на Кристин, тем более выдавать ее. В общем, я поделился только с Ричардом, поскольку существует еще один важный вопрос, который Братство должно решить в срочном порядке, и я отдавал себе отчет, что появление подобного документа может повлечь за собой далеко идущие последствия.