Преступление капитана Артура - [29]

– Я не смела расспрашивать вас об этом, Артур!

– Бедняжка! – произнес он.  – Оно, впрочем, и лучше!.. Пусть я лучше умру со своей печальной тайной… Ведь вы похороните меня в лисльвудском склепе, не так ли, Клерибелль?… Вы прикрепите к алтарю мраморную дощечку, на которой будет красоваться надпись, что я был лучшим из мужей и превосходнейшим из людей… Вы сделаете все это для меня, мой белокурый друг?

– Артур, как вы решаетесь говорить таким образом?

– Я говорю так вследствие полного убеждения, что я не доживу до пятидесяти. Сегодня оно стало несравненно сильнее!

– Артур!..  – проговорила с упреком Клерибелль.

На лице ее выразилась сильнейшая тоска, она встала с дивана и приблизилась к мужу.

– Сядьте опять на место, Клерибелль,  – сказал ей капитан.  – Если шум, раздающийся у меня в голове, если мрачные тени, которые так часто застилают глаза мои, и спазмы, сжимающие грудь мою, если эти симптомы, которые особенно усилились сегодня, не обманывают меня, то я скоро умру! Будьте доброй матерью моему сыну, Клерибелль, и вспоминайте иногда обо мне, когда меня не станет.

– Вы жестоки, Артур! Вы страдали, замечали все эти симптомы и не посоветовались ни разу с докторами. Вы знаете, однако, как вы дороги мне!

– Правда ли это, Клерибелль? Неужели я мог быть для вас тяжелым бременем, скучным, несносным мужем, бездною, поглотившей ваше земное счастье, и лишним человеком?… Клерибелль, рассказать ли вам историю одного молодого военного, служившего со мной… Эта история имеет много общего с моей собственной… Она очень печальна, но глубоко правдива. Хотите ее выслушать?

– Да! – сказала она.

Комната находилась отчасти в полумраке, но лицо капитана освещалось лучами заходящего солнца. Он не смотрел на жену, печальные глаза его приковались к картине необъятного неба, задернутого дымкой облаков.

– Подобно мне, Клерибелль, этот человек был сиротой, младшим сыном фамилии, известной в Соммерсете. У него не осталось никого, кроме дяди, брата его отца, который воображал, что устроил его карьеру, поместив его в армию. Затем он отправился в Индию веселым, беззаботным, небогатым, конечно, но честным человеком. Говорили, что он сражался, как храбрец. Он скоро получил офицерские эполеты и возвратился в Англию. Здесь он влюбился в девушку, которая, доведя его до безумия безмолвным поощрением, изменила данному ему в конце концов слову, – с таким же бессердечием, как вы сделали это со мной, Клерибелль!.. Простите за сравнение!.. Уныние и отчаяние овладели душой его, но он не размозжил голову о камни, а оставил изменницу с намерением отомстить ей. На обратной дороге к своему посту в Индию ему пришлось остановиться дня на два в Саутгемптоне, потому что корабль не был готов к отплытию. Он встретился с товарищами, как и он, беззаботными, молодыми людьми, и начал пить вместе с ними до одурения, чтобы заглушить свои нравственные страдания. Вечером вся компания отправилась в театр. Он мне часто рассказывал все, что он испытывал в тот вечер, Клерибелль. Был одиннадцатый час, когда он вошел в пыльный, почти пустой партер. Занавес был опущен, и офицеру казалось, что изображенные на нем фигуры движутся как живые, а звуки оркестра резали ему слух. В ложах сидели разряженные женщины, улыбавшиеся блестящим офицерам, хохотавшим без умолку. Мой знакомый прислонился головой к спинке кресла и сейчас же заснул. Когда он пробудился, сцена была открыта и публика оглушительно аплодировала. Он посмотрел на сцену, освещенную несколькими коптящими кенкетами, и увидел посреди грязной и грубой декорации прелестное создание. Не хочу утомлять вас, милая Клерибелль, подробным описанием красоты этой женщины. Достаточно сказать, что она обладала той чарующей прелестью, влияние которой почти неотразимо, которая способна ослепить всех и каждого. На ней был мужской эксцентричный костюм, плащ из бархата и атласа, отделанный блестящей золотой каймой, щегольские полусапожки из желтого сафьяна, берет с развевающимися разноцветными перьями. Все позы ее были грациозны и изящны, и ни один художник не сумел бы, конечно, изобразить их прелесть. Так как на сцене шел какой-то водевиль, то ей приходилось петь довольно часто. У нее был прекрасный голос. И когда сослуживец мой вышел из театра, то он был отуманен, ослеплен, очарован!

Возвратившись в гостиницу, он написал ей страстное, безумное письмо. Ему удалось утром проскользнуть за кулисы, и красавица показалась ему при дневном освещении еще вдвое прекраснее, так как выражение ее пленительного лица было более скромно… Клерибелль, моя милая, мне даже совестно досказать вам всю эту скандальную историю!.. Скажу вам одним словом: эта женщина была настоящей сиреной, которая сводила с ума своих поклонников своей обворожительной и дивной красотой. Молодой офицер был настолько влюблен, что он не замечал ничего вне ее. Нужно еще заметить, что корабль должен был отплыть через два дня, а за день до отъезда ослепленный товарищ мой бросился на колени перед сиреной и умолял ее обвенчаться с ним на следующее утро, чтобы отправиться вместе в Индию… Имейте в виду, Клерибелль, что любовь была ни при чем в этой безумной выходке: как он ни был очарован красотой актрисы, но в этом случае им руководило более всего желание отомстить обманувшей его. Он помчался немедленно в Лондон, достал разрешение на брак, вернулся в Саутгемптон и повенчался утром. При выходе из церкви с молодой женой он встретил одного пожилого полковника, с которым был знаком прежде в Калькутте. Увидев новобрачную, полковник стал расспрашивать подробно офицера и заставил его рассказать ему все. Затем, утащив его прямо к себе на квартиру, он счел прямой обязанностью раскрыть ему глаза… Товарищ мой узнал, какова была женщина, которой он поклялся перед алтарем в любви и полном уважении. Полковник доказал ему, сколько горя, позора навлечет на него этот безумный брак. Молодой человек дал ему тут же клятву бросить свою жену. Он собрал все свои банковские билеты, присовокупил к ним ценные золотые часы и многие другие драгоценные вещи, написал несколько строчек, исполненных презрения, свернул все это вместе и, передав письмо и посылку полковнику, отплыл на корабле. Во время путешествия он находился в страшном смущении и волнении. Через несколько лет он встретился с женой – она была уже подругой другого. Он не давал заметить, что он связан с ней неразрывными узами… Позднее он совершил беззаконное дело, которое и предало его во власть очень дурного, хитрого человека.