Преступление капитана Артура - [16]

– Отдайте мне его! – проговорил он с бешенством.

– Ни за что,  – ответил хладнокровно майор.  – Есть ли у вас другой?

– Вам-то какое дело?

– Упорное дитя! Я спрашиваю просто, есть ли при вас другой запасной пистолет? – сказал майор мягко.

– Нет, тысячу раз нет!

– Это великолепно, мой бесценный Артур!.. Теперь сядем на сук – он заменит козетку – и станем говорить без всяких глупых выходок.

Капитан сел напротив майора, не говоря ни слова.

– Но мы прежде всего вынем заряд из этой опасной игрушки,  – продолжал майор, кладя пулю в карман и высыпая порох.  – Затем закурим по сигаретке и потом уже поговорим о делах.

Он подал Артуру Вальдзингаму портсигар и спичечницу. Свет спичек озарил обоих собеседников: лицо капитана было бледнее смерти, майор, наоборот, был спокоен и весел.

– Ну-с,  – начал он протяжно,  – что же это означает?

– Что вы подразумеваете? – проворчал капитан.

– Понятно – пистолет-то… Сумасшедший… Ребенок! Неужели вы думали, что я не угадал ваше намерение? Вы думали, что я не замечаю ничего и не читал на вашем лице во время обеда? Я даже слышал, как стукнул ваш пистолет о кресло, когда вы встали, чтобы отворить дамам дверь. Когда вы вышли из гостиной, я понял, что вы хотите делать,  – и через пять минут последовал за вами…

Майор положил пистолет в карман, громко рассмеялся и выпустил несколько клубов дыма. Капитан Вальдзингам сидел грустный и унылый, прислонившись к стволу дерева и едва затягиваясь сигарою.

– Посмотрим, Артур, сделал ли я что-нибудь особенно дурное… Я бы мог начать эту беседу упреками в вашей неблагодарности, но я ненавижу упреки и оставлю их в стороне, а займусь вашей глупостью: Артур, вы делаете себя посмешищем!

Капитан молчал, и майор продолжал после короткой паузы:

– Вы дурак, Артур, если даже не спрашиваете, почему я назвал вас посмешищем. Но это не беда – я ставлю вопрос, чтобы ответить на него самому. Я ставлю себя на ваше место, Артур Вальдзингам, и спрашиваю себя: чем же я, Артур, оказался смешным?… Сперва вы, милый друг, сделали ужасную, но весьма часто встречающуюся на свете ошибку, – подумав, что можно пользоваться услугами человека, превосходящего вас умом, бросив его, когда не будете больше нуждаться в его помощи.

Снова один шум дождя был ответом майору Гранвилю Варнею.

– Несколько лет тому назад, Артур, вы находились в таком затруднении, из которого вы едва ли выпутались бы без содействия преданного друга.

– Это верно,  – произнес наконец капитан.

– Милый друг, если вы только перестанете дуться, то мы снова сделаемся прежними приятелями… Итак, друг помог вам выйти из очень плачевного положения; вследствие этого между ним и вами установились, разумеется, самые искренние отношения. В Калькутте нас даже прозвали Дамоном и Пифиасом… Нас связывало нечто более дружбы. То был таинственный, священный союз, который мог быть разорван только нашей смертью. Не правду ли я говорю, Артур?

– Если вы хотите этим сказать, что мы были полезны один другому, то я отвечу «да»,  – произнес капитан.

– Но теперь вы не скажете этого, равнодушный Артур!.. Ну, хорошо. Мы были полезны друг другу, в высшей степени полезны, и мы могли бы провести таким образом много счастливых лет. И вот в одно прекрасное утро капитан Артур Вальдзингам покидает службу в индийской армии так же спокойно, как покидает какой-нибудь кафе-ресторан,  – вместо того, чтобы посоветоваться со своим другом, который уговорил бы его спокойно подождать, пока кто-либо из офицеров не согласится купить его капитанский патент.

– Быть может, вы желали, чтобы он спокойно ждал, чтобы ему дали отставку, не так ли, майор? – спросил капитан насмешливо.

– Артур, вы сумасшедший!.. Итак, вместо того чтобы испросить совета более опытного человека, бедный мальчик оставляет службу и спешит в Англию, забыв о всех оказанных ему услугах, неблагодарный, скрытный!.. Вот и все, что мог узнать о нем друг его, вернувшись из экскурсии в горы, когда тот уже уехал.

– Да… Вы лишились своего орудия, майор.

– Я лишился своего орудия, Артур? Как это вы можете выражаться так неделикатно? – проговорил майор с притворным негодованием.  – Нет, я лишился своего друга, своего ученика, своего товарища, своего Дамона!.. Я поручил одному знакомому навести о вас справки в Англии. Вас видели высадившимся в Довере, но с тех пор не встречали вас больше. Словом, мне не оставалось ничего больше, как сидеть у моря и ждать погоды. «Хитрая лисица выскользнула из моих рук,  – сказал я себе.  – Самое лучшее теперь – ожидать своей очереди, и не будь я Гранвиль Варней, если я не поймаю ее снова!»

С этими словами он тихо положил свои женственные руки на плечо капитана. Как ни легко было это прикосновение, но Артур Вальдзингам согнулся под ним, как согнулся бы под тяжестью сотни пудов.

– «Я снова поймаю ее», говорил я себе,  – продолжал майор. – «Пусть скрывается себе – где и как хочет, а я все же поймаю ее!..» Ну, я и сделал, как сказал.

Он разразился торжествующим смехом, тихо потирая себе руки, и, не смотря в темноту, устремил на капитана свои сверкающие голубые глаза.

– Я получил отпуск и уехал из Индии,  – продолжал он скороговоркой и оживляясь все больше и больше.  – Я обегал все игорные дома в Лондоне, рыскал по всем тавернам. Я справлялся повсюду и у всех без разбора – и наконец-то после многих поисков, тысячи неудач и неприятностей я узнаю сегодня утром в Брайтоне, в гостинице «Корабль», что некий капитан Вальдзингам женился на богатой вдове сэра Режинальда Лисля, баронета, и проживает в Лисльвуд-Парке.