Преступление и наказание - [98]

Много позже удалось увидеть весь список его болезней, которые подтвердил голландский институт психиатрии. Остатки моих волос встали дыбом. Аутизм, дислексия, шизофрения, раздвоение, легко манипулируем и ещё восемь страшных наименований. Ай-кю равен пятидесяти и пожизненная пенсия за весь этот набор неполноценностей.

Теперь стал понятен его несвязный рассказ про то, как он попал в тюрьму. Какие-то друзья дали двухметровому несмышлёнышу героин и, когда его сплющило, в руке оказался нож. Испанская юстиция дала ему восемь лет, как любому нормальному правонарушителю и прицепом ещё парочку дел, связанных с наркотиками. Судебные процессы по «дури» были позже аннулированы и дурачок путешествовал по тюрьмам, прежде чем приземлиться в нашем модуле для наркоманов. Перевели его к нам из блатного блока потому, что он находился там в камере с другим заключённым, который совершил грубое нарушение режима. В общем как всегда, испанская система исправления в действии.

Пацана жалко, и начинаю писать ему жалобы в разные места, от директора тюрьмы до судьи по надзору. Пишу регулярно, как минимум раз в неделю, иногда чаще. Требую от его имени перевода в другой блок, в другую тюрьму, в Голландию. Вместе со мной пишет для голландца ещё один русский. Сработало. В тюрьму приезжает судья по надзору из города Кастейон-де-ла-Плана. Специально, чтобы встретиться с юношей. Другой экс-советянин участвует в разговоре переводчиком, потому что я в тот момент уходил в спортзал и ещё потому, что наш баскетболист по-испански может ещё хуже, чем по-голландски и по-английски вместе.

— Скажите ему, что мы оформим все документы для перевода его в Голландию. Только пусть больше не пишет жалоб, — умоляет судья. — Как только мы получим ответ из Мадрида, он уедет.

Нам такие обязательства испанцев давно знакомы, но временно прекращаем писать для нашего подопечного. Решаем выждать пару месяцев. Тем временем голландец получает по почте пару журналов с родины в поддержку соотечественников в тюрьмах других стран. Решаю использовать новую возможность для усиления прессинга испанцев. Наш болезненный пишет ответное письмо под диктовку:.

«Дорогие дамы и господа!

Благодарю вас за присланные мне журналы и за возможность получить больше информации. Буду рад, если вы ответите на это письмо.

Я нахожусь в испанской тюрьме за превышение пределов необходимой обороны, которое ипанский суд превратил в умышленный ущерб здоровью человека. Были и другие обвинения, но их уже отменили. К сожалению, я легко манипулируем (диагноз голландского института психиатрии) и, поэтому оказался в заключении.

Условия жизни в этой тюрьме не соответствуют нормам человеческой морали. Еда больше подходит для свиней, чем людям. Нечищенный картофель, вода из-под крана в кофе, супы из воды, стручковой и белой фасоли и маиса — вот неполный перечень того, что едят заключённые каждый день. При моём росте 2,02 я вешу всего восемдесят килограммов.

Меня держат в модуле наркоманов, хотя я не принимаю никаких наркотиков. Все мои просьбы перевести меня в другой модуль, провести мне медицинское обследование или отправить меня в Голландию остаются без ответа. Администрация тюрьмы всегда отделывается пустыми обещаниями.

Тюремные врачи без всяких рецептов дают заключённым такие медикаменты: валиум, транксилиум, метадон, лоразепам и тому подобное. Я не принимаю никаких таблеток, но меня постоянно преследуют страхи.

К счастью, мне здесь помогают два русских человека. С одним я говорю по-английски, с другим по-голландски. Этот последний был несколько лет назад депортирован из Голландии в Испанию. Этим летом он издаёт новую книгу об Испании, испанской юстиции и испанской тюрьме на русском языке. Посылаю вам один из его рассказов на испанском. Если вам понравится, я могу попросить у него другой рассказ.

В таких условиях я живу. С приветом…»

Злорадно ухмыляясь, мы запаковываем бумаги в конверт и отправляем в журнал. Вот там переполох будет!

Но переполох случился не там, а тут. Голландец иногда получает ответы на свои жалобы. На очередную, достаточно серьёзную, администрация тюрьмы, уверенная в своей ненаказуемости, отписала на просьбу о переводе, что «его ситуация будет рассмотрена в ближайшем будущем», (читай: отстань!). Дурачок-то он дурачок, но может понять написанное испанцами с первого прочтения. Сел в углу, ссутулился и бормочет.

— Порежу вены или повешусь.

Мы переглянулись. Начала надоедать игра в скорую помощь. Отправляюсь к охранникам и в двух словах объясняю, что клиент для суицида готов. Загрузил их проблемой и они всю ночь дёргались, контролируя на каком свете находится зэк. А наутро другой «совок» усугубляет ситуацию, написав жалобу от имени больного заместителю директора тюрьмы по содержанию, где отметил появление самоубийственных мыслей.

Никто даже не побеспокоился, чтобы хотя бы побеседовать с душевнобольным. Всем всё до лампочки: началось лето, и вся страна о пляже думает. Администрация тюрьмы не исключение. По закону подлости в тюрьму, в очередной раз заявляется работник голландского консульства. Опять призывает убогого успокоиться и ждать. Но не говорит чего. И признаёт, что консульство ничем не может ему помочь. После такого разговора по душам, пацан замыкается в себе, угрюмо сидит в углу и на все попытки разговорить, отвечает чтобы его оставили в покое.