Преступление и наказание - [83]

Но ближе к Рождеству католическому и общему Новому Году мне захотелось посмотреть на этот остров сокровищ. Выбрав день, когда желающих спастись почти не было, я присоединился к страждущим.

Волонтёры, приятные и очень вежливые люди, с интересом обозрели новую заблудшую душу, вернувшуюся в лоно умиротворения. Мы познакомились, немного поговорили. Я честно предупредил визитёров, что пришёл в поисках новой темы для очередного рассказа и, как я и предполагал, мы получили в руки по два листочка с молитвой и интересным рассказом на библейскую тему об убийстве Каином своего брата Авеля. Классное чтиво в условиях тюрьмы! Сославшись на отсутствие очков, я избежал чтения в полный голос душещипательной истории о том, как Бог пообещал Каину, что по семь раз будет наказывать тех, кто вздумает попенять братоубийце. Таким же образом я использовал время общей молитвы для обозрения лиц присутствующих.

Расстались в лучших намерениях. Наши гости пообещали, что в следующий раз — последний в этом году, они принесут с собой напитки и сладости, чтобы отметить приход Рождества Христова.

Мне стало радостно за мою сообразительность и находчивость: мы уже будем знакомы и я уж точно увижу что-то особенное на праздничном ужине.

Мои ожидания оправдались! Приходят волонтёры. Те зэки — из нормальных, с кем я был в прошлый раз, не смогли прийти, потому что одного увезли по делам судебным, а другой свалился с гриппом. Но зато, увидев кулёчки в руках пришедших, прибежали спасаться с десяток представителей испанского общества, которые демонстрируют активность, лишь при ежедневной утренней раздаче наркоты.

Нет, я не мог отказать себе в зрелище. Три добровольца от церкви, я и наркоманы собрались в уголке мира. Визитёры открывают бутылки с фантой, кока-колой и раскладывают на пластиковые тарелочки сладости. Нарки внимательно оглядывают диспозицию: где и какие штучки лежат и сколько их. Я благоразумно выбираю для питья воду, чтобы не участвовать в дележе сладких напитков. Мы все чокаемся пластиковами стаканчиками, приветствуя приход Рождества и… обозреваем пустые тарелки, стоящие на столе. Лишь на одной тарелке, что заблудилась между нашими гостями и мной и, оказавшуюся вне досягаемости рук наркоманов, осталось кое-что. Женщина, бывшая среди пришедших, вперёд всех приходит в себя, подхватывает тарелку и подаёт её мне под взглядами нарков, сидящих на другом конце стола.

— Угощайтесь, Владимир!

— Спасибо.

Растопыриваю пальцы, протягиваю руку к тарелке, чувствуя, как мне в запястье впиваются зрачки моих «товарищей». Отламываю маленький кусочек некоего подобия халвы, отправляю его в рот и медленно жую. Мне показалось, что вздох облегчения донёсся с другой стороны. Тарелка пододвигается к жаждущим и мгновенно пустеет.

Волонтёры рассаживаются среди зэков, чтобы начать праздничные беседы по душам. Выбираю самого молодого из них, полностью завладевая его вниманием. Разговариваем на темы моего писательства. Чуть позже, даю ему почитать пару моих рассказов об этой тюрьме. Закончив, он поднимает взгляд на меня:

— Как тебе разрешают посылать такие рассказы из тюрьмы?

— Интересно? Тебе понравилось? — отвечаю вопросом.

— Да! Очень захватывающе. Но, наверно, руководству тюрьмы это не понравится.

— Не понравится, — подтверждаю я, — Но я не для них пишу и, уж тем более, не для того, чтобы им нравилось. А посылаю это в письмах. Как наберу на хорошую книгу, издам.

Воспользовавшихся тем, что среди зэков, на этом праздничном ужине были те, кто должен получать лекарство перед ужином, вместе с ними покидаю вечеринку, с лёгким сожалением, что больше не приду пообщаться с этими симпатичными людьми, которые тратят своё время, чтобы спасти овцов, заблудших среди решёток, каждому из которых я бы с удовольствием перерезал горло, хоть я и не джихадист.

НАФ-НАФ

После Ниф-Нифа в блоке появился Наф-Наф. Помните, так звали второго поросёнка в знаменитой сказке. У Наф-Нафа, разумеется, есть имя, но это не важно, в данном случае, потому что он был серьёзно болен. Что-то с головой. Зэки не доктора, но сразу заметили, что этот охранник был зациклен, чтобы делать гадости. Сразу всем. Чтобы не заметно было. Когда Наф-Наф появлялся на дежурстве, зэки оставались без электричества в розетках для телевизора, без воды вообще или, по крайней мере, без горячей. Почти всегда с ним нарушался распорядок дня и зэки больше времени проводили в закрытых камерах.

Со мной Наф-Наф был любезен. Он знал о моём писательстве и не сремился стать героем очередного рассказа. Мы беседовали о политике, здоровье, коррупции в Испании. Когда он был в кабине, то хватался за всё сразу. Начинал делать одно, бросал, начинал другое. Тут же отвлекался на постороннее, и ему стоило больших усилий вспомнить и вернуться к тому, чем он занимался вначале.

Подхожу к окошку, когда моё имя прозвучало в списке на получение писем.

— Как твоя фамилия? — спрашивает Наф-Наф.

Не нахожу слов: он меня знает уже больше двух лет. В лёгком ступоре произношу, но Наф-Наф просит мою карточку. Понимаю, что у него сегодня совсем плохо с мозгами и протягиваю пластик. Дальше — классика: он берёт мой NIS, смотрит в него, отвлекается и начинает какие-то другие дела по ту сторону окошка. Жду около получаса. Наконец он возвращается, спрашивает, чего я хочу, находит письмо и отдаёт. Я тоже забываю всё, забираю письмо и ухожу, оставляя мою карточку в кабине. Спохватываюсь через пару часов и возвращаюсь, чтобы спросить Наф-Нафа.