Преследование - [39]

Его глаза остановились на стене, где красовалось старинное оружие:

— Стрела этого древнего арбалета еще способна убивать. Но разве в наше время кому-то придет в голову покрывать грудь кольчугой?

— Убийство останется убийством, чем его не оправдывай, — прошептал Сторн. — Я-то знаю, что это значит… — Неожиданный хриплый крик вырвался из его горла: — Вы погибнете, погибнете, и я — вместе с вами! Ненавижу вас…

Серебристая сфера тяжело упала вниз, брызнувший из нее свет хлестнул Сторна по глазам. Вскрикнув, он закрыл лицо ладонями.

— Я предупреждал: не повышайте голос, — хладнокровно напомнил седовласый. — Не беспокойтесь, вы получили всего лишь шоковый заряд. Через несколько минут зрение вернется. Жаль только, — усмехнулся старик, — что вместе с ним не вернется способность видеть вещи в их истинном значении. Хотите, скажу, отчего вы не желаете меня понять и вместо преклонения ненавидите? Потому что я для вас — словно умноженное в тысячу раз отражение собственных преступлений. При этом вы никак не уразумеете, что завтра все переменится, преступление будет считаться подвижничеством, преступники — героями.

Седовласый поднялся и вышел из зала. Сплюснутая сфера, покачиваясь, выплыла следом.

Сторн почувствовал, как сильные руки вновь подхватили его и увлекают прочь. Спустя полчаса он опять находился в своей лаборатории: Сторн долго сидел неподвижно, не в силах пошевелиться. До него донесся пораженный шепот. Подняв голову, Сторн увидел, что охранники с изумлением разглядывают его. Он поднялся, шагнул к зеркальной стене — и… отшатнулся. Из слоистой, блестящей глубины глядело чужое, вытянутое, с ввалившимися глазами старческое лицо. Цепенея от страха, Сторн узнал его. Это был покойный Кирпатрик. Внезапно зеркальная поверхность мутно всколыхнулась, из колеблющейся тьмы явился другой, такой же страшный в немом укоре лик. Профессор Лэкман страдальчески морщил свой и без того изрезанный поперечными складками лоб, будто мучительно и тщетно вспоминал о чем-то бесконечно важном.

Сторн с криком ударил кулаком в скрытое блестящей пленкой изображение. Внезапная острая боль пронзила все его существо. Словно не в отражение, а собственное, ставшее вдруг удивительно хрупким и непрочным, застывшее ледяным комком тело угодила рука, и оно стало рассыпаться — медленно, беззвучно и невесомо на тысячи мелких брызг…

Глава тринадцатая Сергей Градов: В «Салоне дублеров»

Мое несколько дерзкое намерение совершить прогулку над ночным лесом, к тому же в полицейском гравилете, не вызывает восторга у девушки с зелеными глазами сирены. Тем более, что я не вправе посвящать свою обаятельную помощницу в некоторые далеко не второстепенные детали. Чело журналистки еще более омрачается, когда она узнает, что в этом путешествии услуги патрульного экипажа совсем не обязательны.

— Ты хочешь лететь один! — изумленно восклицает Элен Кроули. — Но почему бы не воспользоваться обычной машиной?

— Когда-то, до объявления Земли заповедной планетой, существовало такое развлечение — охота на куропаток, — объясняю я. — У меня абсолютно нет желания возродить это почтенное занятие, превратясь в летающую мишень. Далеко не лучший способ самоубийства. А в полицейский гравилет палить не станут. Во всяком случае сразу, без предупреждения.

— Ты считаешь, это настолько опасно?

— Трудно сказать, насколько это опасно, Элен, — говорю уже вполне серьезно. — Есть вопросы, на которые можно ответить только с помощью классического метода проб и ошибок. Сейчас как раз тот случай. Поэтому, — добавляю после паузы, — и не предлагаю тебе места в машине.

Здесь я несколько кривлю душой, так как уверен, что моя зеленоглазая собеседница ни за какие коврижки не отважится на подобную прогулку. И дело тут не в риске. За эти дни мы сошлись с Элен Кроули довольно близко. Возможно, даже больше, чем следовало бы двум случайным и независимым компаньонам, временно объединенным стремлением вывести на чистую воду нескольких крупных негодяев. По крайней мере, мы давно на «ты», и я успел познакомиться со своеобразным характером популярной обозревательницы.

Элен Кроули с детства не выносит темноты. Возвращаясь слишком поздно, я заставал девушку спящей в окружении такого немыслимого количества включенных осветительных приборов, что они создавали в моей скромной обители, куда Элен Кроули перебралась после случая в кафе, атмосферу настоящих тропиков. Стоит наступить сумеркам — и из решительной, даже самоуверенной журналистки она превращается в тихое и кроткое создание. Не сказал бы, что такое перевоплощение умаляло ее в моих глазах.

— Надо посоветоваться с Виктором, — произносит Элен фразу, которую я давно от нее жду. — Мне кажется, он мог бы это устроить при большом желании. Разумеется, ему потребуются деньги. Не для себя, конечно, — поясняет она, перехватив мой взгляд. И как профессионал, привычный к точным формулировкам, добавляет: — По крайней мере, не только для себя.

Предел моих желаний сейчас — встретиться с ее братом. И все же я задаю вопрос:

— А он не?..

— Запомни, — не дает договорить девушка с глазами сирены, — все Кроули — порядочные люди. Не исключая тех, кто служит в полицейском надзоре.