Прерия - [16]

Все его усилия узнать какие-либо данные насчет этих двух существенных моментов были совершенно бесполезны: лагерь покоился в глубоком молчании. Можно было подумать, что за этой оградой находятся только мертвецы. Матори, слишком недоверчивый и осторожный, чтобы полагаться на кого-либо, кроме самого себя, в таком критическом положении, велел товарищам подождать и пошел дальше один.

Он подвигался медленно и способом, который был бы чрезвычайно тяжел для всякого, не привыкшего к подобным упражнениям. Самое ловкое пресмыкающееся не могло бы ползти с большей гибкостью и производить меньше шума. Приседая на землю, он вытягивал сначала одну, потом другую ногу и останавливался после каждого движения, прислушиваясь к малейшему звуку, который мог бы служить указанием, что путешественники насторожились. Наконец, ему удалось пробраться под тень леска, где было меньше риска, что его видят, так как слабый свет луны не освещал его, тогда как окружавшие его предметы представлялись более отчетливо его проницательному взгляду,

Тетон долго оставался на этом месте, погруженный в наблюдения, прежде чем отправился дальше. Отсюда лагерь был виден ему в профиль — с палаткой, повозками, шалашами. Контуры всех предметов обрисовывались хоть и темными, но достаточно четкими красками, и опытный взгляд воина мог довольно ясно определить силы, с которыми ему придется иметь дело. Молчание — слишком глубокое, чтобы быть естественным, — царило в ограде; казалось, находившиеся там люди, чтобы внушить больше доверия своим врагам, задерживали даже то спокойное дыхание, которое вылетает во время сна. Вождь опустил голову до земли и внимательно прислушался. Он хотел было поднять ее, не добившись никаких результатов, как вдруг звук дрожащего дыхания спящего человека донесся до его слуха. Индеец был слишком хорошо знаком со всеми военными хитростями, чтобы попасться в ловушку, которую захотели бы расставить ему. Он снова прислушался. Убедившись, что слышит естественный звук, он перестал колебаться.

Человек менее испытанной храбрости, чем гордый Матори, мог бы задуматься перед лицом опасности, которой он подвергал себя добровольно. Белые авантюристы не впервые проникали в степи, обитаемые его народом. Их отвага, их сила были хорошо известны ему, но тем не менее он продолжал свое предприятие, правда, с благоразумием и осмотрительностью, вызываемыми храбростью врага, но в то же время с мстительной враждебностью краснокожего человека, взбешенного нашествиями чужеземцев.

Матори изменил свое прежнее направление и, продолжая ползти по траве, отправился к опушке леска. Добравшись туда, он поднялся и еще внимательнее оглядел местность. В одно мгновение он увидел, где лежал беззащитный спящий путешественник. Читатель, без сомнения, догадался, что человек, не подозревавший такого близкого опасного соседства, был один из тех ленивых сыновей Измаила, которым была поручена охрана лагеря. Когда Матори убедился, что никто его не заметил, он приблизился к спящему и наклонился над ним. Его подвижная фигура порхала вокруг врага, пока он пристально рассматривал спящего, словно одно из тех пресмыкающихся, которые приподымаются играя вокруг своей жертвы. Матори, довольный своими наблюдениями, уже поднял было голову, когда молодой переселенец сделал движение, как бы просыпаясь. Дикарь схватил нож, висевший у пояса, и в одно мгновение приставил его к груди несчастного молодого человека, но вдруг изменил намерение, движением, быстрым, как полет мысли, отпрянул назад, спрятался за стволом дерева, к которому прислонился головой спящий, и остался лежать, прикрытый его тенью, неподвижный и, по-видимому, такой же бесчувственный, как ствол.

Молодой человек, стороживший лагерь, открыл сонные веки, взглянул на небо, с чрезвычайными усилиями поднял свое отяжелевшее тело и оглянулся вокруг. Его блуждающий взор оглядел довольно внимательно лагерь, потом потерялся в безграничной дали прерии. Не видя ничего, что могло бы оправдать его страхи, он изменил положение, повернулся спиной к своему опасному соседу, потом упал на землю и вытянулся во всю длину. Наступил длинный промежуток безмолвия, беспокойный, тяжелый для тетона. Наконец, храп путешественника возвестил, что он уснул. Дикарь был слишком осмотрителен, чтобы поверить первым признакам сна. Но усталость от целого дня напряженной ходьбы, очевидно, слишком повлияла на часового, и сомнения дикаря продолжались недолго. Как бы то ни было, дакота почти незаметным движением и с небольшими остановками, так, что самый внимательный глаз с трудом мог бы заметить их, поднялся и снова наклонился над врагом так же бесшумно, как цветок хлопчатника, колебавшийся над ним.

Матори видел, что судьба переселенца в его руках. Он смотрел на могучие члены, на атлетические формы молодого человека с тем восхищением, которое почти всегда вызывает в сердце дикаря физическая сила, и в то же время хладнокровно готовился погасить то начало, которое одно придавало силу этим формам. Тихонько раздвинул он складки одежды молодого человека, отыскал место, удар в которое был, безусловно, смертелен, поднял свое острое оружие и только что собрал все силы и уменье, чтобы нанести удар, как молодой переселенец небрежно закинул назад нервную руку, выпуклые мускулы которой выказывали необычайную силу.