Препоны любви - [38]

Перевернув подушку, женщина закрыла глаза, твердо решив не давать волю слезам и жалости над собой. Нытье, вой в подушку никогда ничего не меняли в ее жизни.

И тем не менее, когда она наконец заснула, привидевшиеся сны оказались не такими практичными, какими были ее намерения наяву. Ей вновь пригрезились сверкающие рыцарские доспехи, белые лошади и главный герой в ее жизни — Джеймс Роккаттер.

Когда на следующее утро Кэтрин проснулась, в комнате уже было совсем светло. Часы показывали четверть девятого. Отбросив одеяло, она вскочила с постели и подбежала к детской кроватке: Энни в ней не было. Сердце женщины беспокойно, почти панически забилось. Не случилось ли что?

Но в следующую минуту раздался веселый смех девочки. Набросив на себя халат, Кэтрин быстро спустилась в гостиную и увидела Энни и тетушку Нэнси; они сидели на полу среди игрушек, которые она не забыла захватить с собой из дома. Пожелав им доброго утра, женщина прошла в кухню, примыкавшую к гостиной, и приготовила по чашечке кофе себе и сестре матери.

Не только кухня, но и другие комнаты, весь дом тетушки Нэнси казался тесным, но от этого вовсе не терял теплоты и уюта. В этом доме Кэтрин выросла, и атмосфера в нем всегда казалась ей пропитанной заботой и любовью. Может быть, именно эта атмосфера, эта душевная теплота в родительском доме всегда давала ей силы воспринимать все невзгоды жизни с улыбкой.

— Тебе надо было разбудить меня пораньше, тетушка, — сказала Кэтрин, когда в кухню вошла хозяйка дома. Чуточку отхлебнув горячего кофе, она добавила: — В это время мы могли бы уже быть в больнице у мамы.

— Мы с сестрой переживаем за тебя, девочка. — Тетушка Нэнси тоже отпила кофе. — Ведь ты живешь одна с маленьким ребенком… Тебе не легко в жизни.

— Я уже тысячу раз говорила тебе и маме, что у меня все нормально. Я в состоянии сама побеспокоиться о себе и Энни.

— Но…

Их давний разговор-спор прервался — к облегчению Кэтрин — неожиданным стуком в наружную дверь. Нэнси метнулась к выходу — и через минуту вернулась с вазой нежно-алых роз, переданных посыльным.

— От кого же такой шикарный букет? — спросила она, передавая Кэтрин сопроводительную открытку.

— Кэтрин, — прочитала вслух женщина, — надеюсь, твоя мама скоро поправится. Джеймс.

— О, дорогая, а я и не знала, что у тебя есть кавалер!

— У меня нет кавалера, — ответила Кэтрин.

— Конечно же, есть. Мужчина не пришлет такой огромный букет, если у него нет серьезных намерений к даме.

— Джеймс — мой босс, а вовсе не поклонник. Просто он хорошо воспитанный мужчина.

— Интересно… Двадцать четыре, двадцать пять. М-да… Но скажи мне, милая, много ли бывает таких боссов, которые посылают своим секретаршам по двадцать пять изумительных роз только в силу своей хорошей воспитанности?

— Тетушка Нэнси, этот человек в состоянии посылать по такому букету каждой своей знакомой женщине, и понесенные затраты все равно останутся для него лишь мелкими расходами. Он просто сделал для меня красивый жест…

Не прерывая беседы, Кэтрин и тетушка Нэнси добрались до больницы еще до того, как Элис Пирс вернулась с консультации от физиотерапевта. Пока они дожидались ее, дочь успела поговорить с лечащим врачом матери и со специалистом по гериатрической ортопедии, так что у нее создалось более или менее ясное представление о состоянии здоровья матери.

Но окончательно женщина успокоилась только тогда, когда увидела мать воочию. При всем случившемся Элис выглядела чудесно, а когда к ней бросилась Энни, она просто расцвела от радости.

Тетушке Нэнси не терпелось рассказать сестре о букете роз, и, как только две женщины уединились и принялись обсуждать «явное» знамение, стоявшее за присланными цветами, Кэтрин что-то недовольно пробурчала и обхватила голову руками. А когда некоторое время спустя огромный букет весенних цветов был доставлен на имя Элис Пирс, обе сестры пришли просто в неописуемый восторг. И их мнение было единым: любой мужчина, дарящий цветы матери девушки, должен быть серьезным.

У Кэтрин вспыхнуло желание убить Джеймса. Но она сказала:

— Мама, ни за твоими цветами, ни за теми, что были присланы мне, не кроется ничего, кроме проявления доброты и воспитанности. Джеймс может быть очень великодушен, и он…

— Он относится к тебе очень нежно, доченька. И это так чудесно!

— Вовсе не нежно, — процедила Кэтрин сквозь зубы.

— А я тебе говорю, что…

— А я говорю тебе, как уже сказала тетушке Нэнси, что Джеймс — просто мой босс. И никто больше. И он еще воспитанный человек. Вот и все.

— Очень богатый и воспитанный, — прошептала Элис сестре.

Для Кэтрин эти слова явились последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

— Прекратите немедленно! — вспылила она. — Мне надоели эти ваши красивые сказки, которыми вы уже столько лет забиваете мне голову. Я в последний раз высказываю вам свое мнение: в реальной жизни сказок со счастливым концом не бывает!

Схватив под мышку Энни, женщина выбежала из палаты. Она едва управляла собой и шла, не останавливаясь, до тех пор, пока не оказалась в педиатрическом отделении больницы и не наткнулась на детскую игровую комнату. Медсестра разрешила им войти в комнату, и Энни тотчас весело набросилась на надувного клоуна, а Кэтрин сердито плюхнулась в кресло.