Преподобный Амвросий - [98]

Отец иеромонах В. рассказывал о себе следующее: «По окончании курса в Смоленской духовной семинарии, я занял место священника в с. Чеботове Дорогобужского уезда. Имя мое было Виктор Дьяконов. Вскоре заболела моя жена, по-видимому, впрочем, не опасно. Заходит в это время к нам в дом странник, который держал путь в Оптину пустынь. Я послал с ним рубль денег для передачи батюшке о. Амвросию, прося его помолиться о болящей. По приходе странника в монастырь старец, при свидании с ним, спрашивает его: „Ты тем же путем назад пойдешь?“ Тот отвечает: „Тем же“. ― „Зайди же опять к о. Виктору, ― говорит ему батюшка, ― и благодари его, что он меня помнит. Скажи, что и я его не забыл“. Замечу при этом, что, будучи еще воспитанником среднего отделения семинарии, я был у о. Амвросия лично на благословении. Поступив же во священника, всегда поминал его на проскомидии. Старец это и припомнил. „Подвиг его ждет, ― продолжал старец. ― Пусть возращает сад и чаще поливает, ― плодов много будет. Июль месяц будет для него скорбный; мы увидимся с ним“. 29 июля того же года скончалась моя жена, и я отправился в Оптину пустынь. Прихожу к старцу, а он подает мне четки и книгу „Царский путь Креста Господня“ и велит готовиться к монашескому чину ― продать все пожитки, какие у меня были, и подать прошение владыке об увольнении в заштат по болезни, что я и исполнил. Прибыв затем к батюшке в скит, я в непродолжительном времени был пострижен в мантию».

Тот же иеромонах В. рассказывал о другом окончившем курс Смоленской духовной семинарии, Павле Семеновиче Соколове. По окончании семинарии он занял место сельского учителя и несколько раз лично просил у старца Амвросия благословения поступить в священники. Но батюшка всегда отклонял его просьбу, советуя подождать. Прошло так два года. Павел Семенович вновь обратился к батюшке письменно, выражая желание занять место священника в городе Вязьме. Старец на этот раз отвечал ему: «Над тобою терновый венец висит, и скоро он на тебя низойдет, ― подожди». Так и случилось. Спустя месяца два Павел Семенович заболел и скончался.

Монах И. рассказывал о себе: «Находясь в миру, я был женат, но через четыре года овдовел. В это время брат мой отправился в Оптину к старцу Амвросию, и я пожелал через брата узнать, как старец благословит мне жить. Возвратившись, брат передал мне ответ старца: „Пусть годок подождет жениться и приедет к нам“. Подумал я: „Не хотят ли меня сделать монахом?“ Я тогда не имел намерения поступать в монастырь. Год прошел, и я вступил во второй брак, не побывав предварительно в Оптине и не получив от старца на это благословения. Но прошло три с половиною месяца, и вторая жена моя умерла. Через два месяца после сего я поехал в Оптину. Прихожу к старцу. Он мне и говорит: „Поди сюда. Где твоя жена? Почему ты не послушался меня?“ Я отвечаю: „Простите, батюшка! Вот я приехал спросить вас о том, должен ли я жениться или поступить в монастырь?“ Батюшка на это сказал: „Третьего брака нет. Прямой твой долг оставаться в монастыре и быть монахом“. После этого я вернулся домой, а через два месяца уже совсем прибыл в Оптину и поступил в число братства в скит».

По словам скитского монаха Г., был в скиту уставщик иеромонах о. Палладий. Отслужил он однажды в скитской церкви в воскресный день литургию, чувствуя себя здоровым. Но вот батюшка в тот же день присылает к нему келейника и велит ему немедленно особороваться и постричься в схиму. Отец Палладий был очень этим удивлен и сказал келейнику, что он здоров. Батюшка еще в другой и третий раз присылает к нему келейника с тем же предложением, но тот продолжает отказываться. Наступил понедельник. Утром в этот день батюшка в четвертый и последний раз присылает к о. Палладию келейника опять с тем же предложением. Но пока он делал приготовления к соборованию, с ним сделался удар. Впрочем, хотя отнялся у него язык, однако он был в памяти. Его успели особоровать и причастить Св. Христовых Таин. Вечером в тот же день он и скончался.

Рассказывал о себе монах Геннадий: «Сильно смущали меня хульные помыслы. Пришел я по этому случаю к батюшке о. Амвросию поздно вечером, ― было уже темно. Вышел батюшка в коридор и начал поочередно благословлять братию, стоявшую на коленях. Подходит и ко мне. Лица моего он не мог видеть в темноте, но вдруг, обращаясь ко мне, говорит: „Ты что?“ И начал по лицу моему гладить рукой, как бы смывая с него грязь, и затем благословил, ничего мне не сказав. Но я внезапно почувствовал, что на душе у меня стало легко. Помыслы хульные отступили от меня, и радость наполнила мое сердце».

Замечательный случай рассказывала о себе монахиня Белевского монастыря Варвара Энгельгардт: «В 1875 году брат мой, окончив курс в Михайловском артиллерийском училище, поступил на службу офицером в артиллерию. Затем, через два года, в 1877 году, он назначен был в состав действующей армии против турок. В то время ему было около 20 лет. Сама я тогда была в Зосимовской пустыни Верейского уезда Московской губернии. Однажды я получила письмо от одного из товарищей моего брата, в котором он сообщил мне ужасную весть о том, что брат мой застрелился. В страшном горе я отправилась в Оптину пустынь к старцу Амвросию. Являюсь к нему вся в слезах и все рассказываю. Батюшка, как мог, постарался меня утешить. На вопрос мой: „Можно ли мне молиться за брата?“ ― батюшка отвечал, что Церковь за самоубийц не молится, но что он даст мне молитву, по которой можно мне келейно молиться за брата.