Преподобный Амвросий Оптинский - [7]

. Прибывши в это село, наши путешественники пожелали было увидеть сего затворника и с этой целью подошли к его уединенной келье. То был небольшой двухэтажный каменный домик в виде столба, кругом обсаженный деревьями, которые посадил боголюбец сей своими руками, при помощи некоторых преданных ему людей, вблизи храма Божия. Прошедши семь верст под знойными лучами летнего солнца, непривычные к далеким переходам, молодые люди ощутили некоторую усталость. Павел Степанович искал даже глазами местечко, где бы приотдохнуть. По счастью, к келье затворника примыкала длинная лавка, на одном конце которой уже сидела какая-то старушка, опершись палкою о землю. Как после оказалось, это была послушница затворника Дарья Дмитриевна Кутукова, впоследствии мудрая старица, храмостроительница и основательница Сезеновского женского монастыря. Не долго думая, Павел Степанович присел на другом конце лавки. Дотоле спокойно сидевшая женщина, придерживавшаяся в свое время несколько юродства, как вскочит; подбежала к нему, затопала ногами и грозно зашумела на него своим громким голосом: «Как ты смел сесть рядом с женой?» А сама палкой так и тычет ему в глаза — чуть-чуть не заденет по лицу. Сильно оскорбился Павел Степанович на эту женщину и говорит своему спутнику: «Пойдем отсюда, Александр Михайлович; какие тут живут святые»!...16 Но Александр Михайлович, как уже ощущавший в сердце своем звание Божие к иной лучшей жизни в святой обители иноков, смиренно стоял перед ними, и товарища своего упрашивал подождать, и послушницу умолял доложить о них затворнику. Однако им не удалось видеть сего святого мужа. С уверенностью можно полагать, что он прозревал духом их главную цель — идти собственно к Троекуровскому затворнику о. Илариону, к которому и сам он в свое время относился как к старцу за духовными советами, а потому и не принял их.

Продолжая путь чрез город Лебедянь, Александр Михайлович с Павлом Степановичем добрались наконец и до Троекурова. Здесь оба они отечески приняты были о. Иларионом, который после обычных для него вместе с посетителями трех великих поклонов пред святыми иконами тихо обратился к ним с кроткой улыбкой, желая узнать о цели их посещения. Когда же путники объяснили, старец ответил каждому из них, сообразуясь с их сердечным расположением. Александру Михайловичу положительно сказал: «Иди в Оптину», — прибавив к сему знаменательные слова: «Ты там нужен»17. А Павел Степанович, как еще не имевший особенного предрасположения идти в монастырь, сам высказался пред старцем: «А мне бы еще не хотелось, батюшка, идти в монастырь». Отец Иларион отечески снисходительно ответил ему: «Ну что ж, Павел, ну поживи еще в миру», давая сим разуметь, что Всеблагий Промысл Божий и ему указывает тот же путь иноческой жизни, как и Александру Михайловичу, только не в одно с ним время.

Тут же Александру Михайловичу, скажем к случаю, неожиданно пришлось увидеться со своим бывшим товарищем по семинарии, священником села Губина, о. Никандром Андреевым, имевшим особенную любовь и почтение к старцу Илариону и потому часто посещавшим его. Рассказывал про это сам о. Никандр, что, выходя однажды от старца, он увидел невдалеке от его кельи двух молодых людей, сидевших на бревнах. Подойдя ближе, он в одном из них узнал Александра Михайловича. После взаимных приветствий и расспросов Александр Михайлович объяснил о. Никандру и причину своего прихода к о. Илариону, и его старческий совет поступить в монашество в Оптину пустынь. Но это неожиданное приятное свидание бывших товарищей тем и закончилось.

Исполнив таким образом свое заветное сердечное желание — побывать у старца Илариона, наши путешественники вернулись в Сланское; и так как времени до первого учебного месяца сентября было еще много, то они вздумали проехаться в Троице-Сергиеву лавру, для поклонения мощам преподобного Сергия Радонежского чудотворца. Начались сборы. Александр Михайлович преимущественно заботился об удобствах помещения. Он своими руками гнул из молодых деревьев дуги, прикреплял их к задней части простой деревенской телеги и укрывал их войлоком и рогожами, чтобы иметь надежную защиту от дождя и солнечного зноя. Выйдет, бывало, к нему Павел Степанович, посмотрит на его работу и скажет: «Что ты делаешь, Александр Михайлович?!» А он ему только ответит: «Э, не мешай, брат, пожалуйста, не твое дело». Таким образом, в недолгое время из рук Александра Михайловича вышла покойная русская кибитка. Несмотря на рабочую пору, на самый, так сказать, разгар полевой работы, когда лошади до чрезвычайности хозяевам бывают нужны, Степан Федотович, сам занимавшийся хлебопашеством, не только не стал удерживать от сего душеполезного путешествия молодых людей, но с любовью дал им собственную лошадь. А обязанность кучера принял на себя крестьянин села Сланского, Иван Иванович Сорокин, живший некоторое время при Липецком духовном училище в качестве прислуги и теперь бывший человеком свободным. Настал час отъезда. Помолившись Богу, молодые люди сели в кибитку и тронулись в дорогу, напутствуемые благословением и молитвою добрейшего Степана Федотовича.