Преодоление - [2]
Вымысел в книге тесно переплетается с действительностью, с проблемами и заботами сегодняшнего дня, и видимо, поэтому судьба, жизнь Сани Сергеева воспринимаются как вполне реальная история человека, живущего рядом с нами. Нашего современника. Многие представители моей звездной профессии могут однозначно сказать: именно такой нелегкий путь они прошли от школьной парты до кабины космического корабля. И неважно, что у одних он пролегал через взлетно-посадочную полосу, как у Сани Сергеева, а у других – через залы конструкторского бюро. Главное тут другое – дорога эта не проста и пройти ее могут только личности цельные, с четким представлением о своем жизненном призвании.
Такими личностями, на мой взгляд, являются военный летчик Александр Сергеев, Дима, Леша – честные, замечательные, ищущие парни, очень похожие на наших молодых ребят из отряда космонавтов и, быть может, немного на ребят завтрашнего дня, другие герои дилогии – «вечный комэск» Никодим Громов, Наташа, Командир, генерал Матвеев… Эти столь разные и непохожие друг на друга люди написаны сочно, ярко, образно – автор, в прошлом военный летчик, прекрасно знает авиацию и космонавтику, и это помогает ему детально выписывать сложные «производственные» сцены, придает повествованию достоверность.
Конечно, повести Виктора Шурлыгина интересны не только изображением жизни людей необычной профессии. Писатель ставит важные моральные проблемы, размышляет о честности, патриотизме, пытается найти истоки подвига. Характерной особенностью книги является ее философичность. В каждой главе, в каждом эпизоде тут бьются, пульсируют глубокие мысли, глубокие чувства. Много юмора и доброй иронии. Большая тревога за будущее планеты, за нас самих, за все человечество. Эта тревога, как своеобразный лейтмотив, будоражит совесть, пробуждает в человеке Человека, заставляет много и серьезно думать над вещами обыденными и такими, которые пока еще кажутся нам фантастичными. Устами нашего современника – обыкновенного Рабочего космоса Сани Сергеева – автор спрашивает: каким должен быть Человек, расширивший сферу приложения своего разума и труда до масштабов Вселенной? Как прошлое и будущее людских судеб концентрируется в настоящем? Каково влияние выдающейся личности на отдельного человека и на человечество в целом?.. Это далеко не риторические вопросы. И писатель вместе со своими героями, вместе с каждым из нас ищет на них ответы. Принципиальная позиция, желание разобраться в сложнейших связях этого мира, заглянуть в завтрашний день – вот, как мне представляется, краеугольный камень нового произведения Виктора Шурлыгина.
Убежден: дилогия «Преодоление» будет с интересом встречена самой широкой читательской аудиторией разных возрастов.
Генерал-лейтенант авиации
дважды Герой Советского Союза
летчик-космонавт СССР
Владимир ШАТАЛОВ.
Звездный городок.
СТАРЛЕЙ ДОБЛЕСТНЫХ ВВС
БЕЗНАДЕЖНОЕ ПАРИ
Саня Сергеев, старлей доблестных ВВС, как он себя называл, рывком распахнув окно, высунул сердитое, разгоряченное лицо в отпылавшую листопадом осень. Точно окунулся в прозрачное, студеное озеро. Морозный воздух, клубясь, ворвался в комнату, но Саня не почувствовал холода – усевшись на подоконник, демонстративно глядел вдаль, хотя ничего интересного там не было. Обычные сумерки сиреневой рябью бежали по полю, по речке, по их дальнему, затерявшемуся среди леса аэродрому; ультрамариновая дымка, словно маскировочная сеть, медленно затягивала теменью прямую как струна взлетную полосу, ажурные антенны станции наведения, разноцветные стекляшки посадочных огней, зачехленные самолеты, полосатый домик СКП – стартового командного пункта. Все кругом меняло очертания, таяло, исчезало – выходной день, забросав землю пушистым ковром листьев, догорал в тишине и покое, как десятки других выходных дней, не растревоженных реактивным громом.
Не догорала лишь, не плавилась жгучая Санькина обида.
Обидчиком был капитан доблестных ВВС, воздушный снайпер и первоклассный летчик Володька Ропаев.
Капитан отказывался ему верить!
Сидел за нервной Санькиной спиной в глубине комнаты, напевал какую-то дурацкую песенку и отказывался верить: ждал ответа. Не просто ответа – поступка. И не просто поступка, а невероятного поступка, который бы разрешил их давний спор.
А что сногсшибательного мог совершить он, Санька?
Можно, конечно, запросто пройтись на руках по ограждению балкона, а потом крутануть сальто-моральто со второго этажа. Можно заложить у самой земли немыслимую фигуру сложного пилотажа…
Но разве Ропаева этим удивишь? Хмыкнет только, заокает: «В двадцать пять лет, то-оварищ старший лейтенант, по-одобное мальчишество несо-олидно». Нет, он ответит обидчику иначе – без страха и упрека вызовет на честный рыцарский поединок! В самых невозможных условиях! А расчетливый и логичный Ропаев – у Саньки даже дух захватило, когда он представил эту картину, – все просчитает и… откажется. Вот умора будет!
– Эврика! – Саня решительно спрыгнул с подоконника. – Я вызываю вас, капитан Ропаев, на рыцарский поединок!
– На поедино-ок? – сощурился Ропаев и, как гвозди вбивал, отрезал: – Тем самым ты расписываешься в собственном поражении!
