Преобразователь - [6]

— Айлин, там есть работа?

— О, нет, уже нет. Доброе утро, господа! Заходите, три пьесы в день, лучшие актеры в Гевеге! — еще солдаты прошли мимо, они были с сине-серебряной скопой на грудях. Солдаты басэери всегда заполняли улицы, но я еще не видела столько патрулей с начала оккупации.

Мне хотелось оказаться в другом месте.

— Почему здесь столько солдат сегодня?

— Верлатта в осаде.

— Серьезно?

Она кивнула, ее ракушки-серьги покачивались в такт с бедрами.

— Офицер басэери остановился поговорить прошлой ночью. Он собирался вверх по реке. Сказал, Его герцогство направился к шахтам пинвиума в Верлатте.

Даже солнце не могло избавить меня от дрожи. Басэер был через двести миль отсюда вверх по реке, на границе Трех земель с северной рекой, но казалось, что герцог снова дышал в наши шеи. Он уже завоевал Сорилль и теперь управлял большей частью хороших для земледелия территорий, но у него не будет шахт с пинвиумом, пока он не завоюет нас. Мы старались отбиваться, вернуть свободу, но это не работало. Как только он получит Верлатту, он будет править Тремя землями, которым его прапрадед дал независимость давным-давно.

— Сначала наши шахты, теперь их. Разве герцогу не хватит пинвиума для всех в Басеэре?

Она пожала плечами.

— Это не для исцеления, а для оружия. Если он перестанет тратить пинвиум на оружие, ему столько и не понадобится. Это жутко. Он жадный. Сам виноват.

Айлин была права, но это было куда страшнее, как по мне. Посылать солдат в бой, использовать их боль, чтобы наполнить оружие с пинвиумом, чтобы нападать на остальных людей и красть их пинвиум, чтобы исцелять свой народ, потому что весь пинвиум ушел на создание оружия. Глупо. Просто глупо.

— Людей много, — отметила Айлин, глядя, как беглецы спешат покинуть паром. Герцог давно расставил посты проверки на основных мостах и дорогах, без печати басэери никого не пропускали. Получить печать было не сложно, просто нужно было отдать все, что у вас есть. Люди пытались их подделать, но наметанный глаз солдат замечал это.

— Слишком много людей, — согласилась я. Семьи в полосатой одежде с яркими расшитыми воротниками, популярной одеждой в Верлатте, шагали рядом с семьями в лохмотьях. Все несли мешки или корзины, наверное, это все, что они успели взять, покидая Верлатту.

И теперь все они тоже будут искать работу в Гевеге.

Я посмотрела на магазин торговца болью, его вывеска болталась на ветру. Дразнила. Манила. Соблазняла. Может, стоит рискнуть. У многих беглецов я могла украсть немного боли, одна такая продажа обеспечила бы меня на несколько дней. Нужно лишь найти кого-то в синяках или порезах, но не слишком серьезно раненого, чтобы Забирателя не заподозрили. Их недостаток обучения мог быть удачей для меня.

Может, Айлин знала, какие Забиратели не поймут? Она бы захотела знать причину, и хотя мне нравилась Айлин, я не знала, умеет ли она хранить секреты. В Гевеге было пять магазинов торговцев боли, и шансы найти Забирателя, что не поймет…

На нас смотрел мужчина, почти скрытый за кустом гибискуса на расстоянии двух магазинов. Он был одет странно — в желтый и зеленый шелк. Он ничего не нес, значит, был не с парома. Сын аристократа? Он перевел взгляд с меня на Айлин, его губы знакомо оскалились.

— Я лучше пойду, посмотрю, не нужна ли помощь на рынке, — сказала я. Это место принадлежало басэери, и я не волновалась, что моя грязная одежда и растрепанные волосы испугают клиентов, но я не хотела портить Айлин работу. — Дашь мне знать, если услышишь о работе?

— Конечно.

Я спрыгнула со стены, мир закружился.

— Полегче, — Айлин схватила меня за руку и удержала на ногах. — Ты в порядке?

— Голова закружилась. Слишком быстро двигалась.

— Ты такая тощая, что я смогла бы тебя сунуть за пояс. Тебе дать денег на еду?

Она полезла в карман.

— Нет, спасибо, я в порядке, — быстро сказала я. Я не могла отплатить ей в ответ, а бабуля говорила, что долг убивал дружбу.

Она нахмурилась, словно не поверила мне, но не продолжила.

— Передавай Тали привет.

— Хорошо.

Все покачивалось, но я старалась идти ровно, не беспокоить ее. На рынке фермеров я заметила крупную женщину с корзиной, полной хлеба. Не аристократка, но ее розовая рубашка сочеталась с узорчатой юбкой, не выглядела поношенной, значит, она на кого-то работала. Может, на кухнях. Она разглядывала манго, поднимала по одному и нюхала. Желудок снова причинял мне боль, добавлял вины за то, что я готова была сделать из-за голода, но никто не нанял бы девушку, что падает в обморок.

Я шаталась, пока шла, я слабо толкнула ее к ящику с манго. Несколько откатилось. Она закричала и схватилась за край стола, уронила корзинку и фрукт на камни.

— Простите! — я опустилась на колени, подняла ее корзинку, пока она не перевернулась. Хлеб в ней был хорошим, теплым, пах корицей, был укутан в ткань. — Вот. Надеюсь, не испачкалось.

Она забрала корзинку из моих рук.

— Дура! — выругалась он. — Смотри, куда идешь.

— Простите. Вы правы, стоило смотреть, куда я иду. Мне нет прощения, — я сунула два манго в карман, три других протянула ей. — Думаю, это все.

Она посмотрела на мои светлые волосы и фыркнула.