Преобразователь - [6]
– И куды пресся? – поинтересовалась Анна. – Все равно ничего не увидишь.
Между указательным и средним пальцами левой руки она сжимала беломорину, а правой больно прищемила мою холеную кожу. Рукава-то на рубашке короткие.
Я поймал ее взгляд, и на несколько секунд мы замерли, пытаясь извлечь полезные сведения из глаз друг друга. Мне это удалось довольно плохо: кроме безыскусной мысли о том, что вижу перед собой очень привлекательную женщину, и притом отнюдь не дуру, мне не пришло на ум почти ничего. Надеюсь, и Анна не особо много во мне разглядела.
– И что ж ты даром на девичью красу пялишься? – в голосе ее, как коньячное послевкусие, отдалась бархатная хрипотца. – За погляд-то деньги берут! Она засмеялась, и в черных глазах ее зазмеилась тоска.
Не знаю, как другие, а я уже через пять минут после знакомства с женщиной знал, пересплю я с ней или нет. Невидимые нити, что протягиваются между людьми, были для меня очевидны, и, глядя в глаза женщине, я безошибочно чувствовал, хочет она или нет. Конечно, я не претендую на роль Провидения и ситуации могут складываться различным образом. Но что согласие или отказ даются в первые пять минут, это факт. Но в глазах женщины, остановившейся в опасной близости, была чернота. Там не было ни отказа, ни согласия, лишь какая-то безликая неумолимость, и я вдруг со страхом вспомнил вчерашнюю Атропос со шприцем. Нет, все-таки плохо мужчины изучают тех, от кого зависит их если не жизнь, то ее качество! Мотивы, кто их разберет, эти мотивы Медеи и Каллипсо, Артемиды и Афродиты!.. А ведь один и тот же поступок может влечь за собой совсем разные следствия, чего уж говорить о такой призрачной субстанции, как мотив?
Мы еще смотрели друг на друга, каждый тщательно выискивал что-то во взгляде другого, когда я представил Анну в малахитовом уборе и все сразу встало на свои места. Я не я, и шапка не моя. Не по Сеньке, стало быть. И сани чужие, и каравай прозеван. И кокос осыпался, и крокодил не ловится. В общем, не жизнь, а пикник на обочине.
Анна словно прочла мои мысли.
– В жизни каждого человека, – назидательно произнесла она, отстраняясь и тыча мне в нос папиросой, – бывают такие моменты, когда ему нужно окончательно решить кто он и с кем он. Иначе жизнь выкинет его из птицы-тройки, и будет он лежать на обочине, с завистью глядя, как мимо него проносятся, словно сон роскошные экипажи.
Она поволокла меня за собой по гулкому коридору, как щука пескаря. На кухне она еще раз обернулась ко мне, и с наслаждением потушив окурок в старой консервной банке, добавила:
– Но сдается мне, что жизнь по ту сторону экипажа гораздо разнообразнее, чем в нем. Только если все время лежать на обочине и завидовать, этого решительно не понять.
Она наконец-то выпустила мое плечо из своих стальных пальцев, и я, потирая прищемленную кожу, очутился на кухне.
Глава 2
Немного секса
Мне кажется, что на территории нашей страны все посиделки, начатые на кухне с чашки чая, фатальным образом заканчиваются бутылкой водки.
Первую поллитровку мы приговорили к трем часам дня. Прогулявшись за второй, я обнаружил себя допивающим оную в районе восьми вечера на той же кухне. К моим голым локтям намертво приклеилась грязная клеенка, переполненная пепельница источала миазмы, а остатки сырокопченой «Еврейской» колбасы маслянисто плавились на жирной тарелочке. «Кока-Кола», которой мы с Анной запивали, подошла к концу. Собственно, это и вывело меня из духовного оцепенения, и мы, посовещавшись, отправились за третьей бутылкой водки, которая, по выражению Анны, должна была снять остаточную напряженность между нами. Что она понимала под напряженностью, я не стал уточнять, потому что очень боялся упасть: некоторая леность души привела меня к тому, что я почти потерял навыки общения с представителями строительных фирм и русскими женщинами.
Вернувшись в уже почти родную мне квартиру, мы решили по обоюдной доброй воле переместиться на балкон, так как оттуда веяло свежим, полным выхлопных газов ветерком и летевший прямо в физиономию тополиный пух создавал приятную иллюзию романтических посиделок в собственном имении.
Над Москвой опускались прозрачные сумерки, те самые, что будят в душе неясную тревогу и едва ощутимый плач по невозможному и недоступному. Если в Питере белые ночи, полные сиреневых бликов и синеватых теней, касаются самых заветных струн наших замордованных повседневностью душ, то московские июньские ночи, раскинувшись над бульварами и дворами крашенных в желтый цвет сталинок, почему-то каждый раз вынуждают человека усомниться в самом себе.
Чем больше всматриваешься в недоступно высокое московское небо, чем яснее твой нос улавливает резкий запах мокрого асфальта, тем сильнее подымается из сердца тоска по тому, чего ты так и не достиг. И наплевать, шестнадцать тебе или шестьдесят, – тоска сожмет в кулаке твое сердце и будет тискать его до тех пор, пока не выкатится из-за крыш бледно-лимонное северное солнце.
Водка, конечно, сделала свое черное дело: язык мой развязался как шнурки алкоголика и я, горестно стеная, поведал гордой красавице (про себя я решил именовать ее именно так) о своих злоключениях. За достоверность предоставленной ей информации я ручаться не мог, но излагал красиво. Я вспомнил и о
Одно из вероучительных сокровищ христианства — притчи, произнесенные Христом перед апостолами и народом. Спаситель излагал Свое учение в форме иносказательных историй по нескольким причинам. Во-первых, Он говорил о глубоких духовных истинах, постичь которые было не легко Его слушателям. А конкретный и яркий рассказ, почерпнутый из жизни, мог запомниться на многие годы, и человек, старающийся понять смысл этого рассказа, мог размышлять о нем, углубляться в его содержание и, таким образом, постепенно понять скрытую в нем мудрость.
Вашему вниманию предлагается уникальное издание, в котором собраны тексты для душеполезного чтения в дни Великого поста. Книга составлена с ориентацией на древнюю православную традицию, согласно которой из будничных богослужений и вообще из ежедневного чтения в период Св. Четыредесятницы исключаются Евангелие и Апостол. Вместо них верующим для создания покаянного, духовно сокрушенного настроя церковный устав предлагает поучения великих учителей-аскетов древности (прп. Ефрема Сирина, прп. Феодора Студита и др.), «Лествицу» прп.
"Потеряшка. Дикие земли лаори" - это книга о попаданце в другой мир, в котором нет эльфов, гномов и так далее. И попаданец не является крутым спецназовцем, не получает магических способностей, кстати и магии в новом мире нет, он обычный мужчина в возрасте сорока пяти лет. Эта Серия (а будет 4-5 книг) написана для тех, кто ежедневно "работает головой", тех кому нужно её, эту самую голову, разгрузить. Поэтому я и хотел написать так, чтобы повествование осуществлялось легко, ситуации моделировались мгновенно, сюжет протекал без излишних заумствований и резких поворотов, загадочных и трагических перипетий.
Подстроенная катастрофа и программирование личности полностью меняют жизнь сына предпринимателя Олега Третьякова, превращая его в Оливера Сеймура. Новая семья и другая страна, мучащая его амнезия, да к тому же еще Третья мировая война…
По Библии, Мафусаил жил 969 лет. Он был первым и самым известным долгожителем. На протяжении истории человечество ищет способ продлить свой век, но пока все еще далеко от прорыва в этом направлении. Но представьте, что эликсир жизни доступен уже сейчас. Как изменится наше общество, если долголетие можно будет просто купить? Фантастическая антиутопия «Проклятие Мафусаила» предостерегает: вечная жизнь — это не дар богов, а дьявольское искушение. 18+.
Планета Эдем – родина гуманоидных растений. За уникальный ресурс – эдемий, схлестнулись три фракции – земляне, симбионты и механоиды. Докажи, что Директорат не ошибся, отправив тебя в пекло, пройди кровавой дорогой от рядового пехотинца до командора армии землян. И пусть Эдем содрогнется, заслышав твою поступь.
В конце вхождения миров. Придёт пора и миру твоему. Восстать из пепла словно феникс. Из былого величия разных народов. Восстанет единый и сильный народ. Не удастся сломать его волю, не удастся уничтожить его. Единый народ представит свой выбор. И выбор его не будет один. Предстоит отстроить мир с нуля. Взойдут былые города, восстанет цивилизация со дна. Мир перестанет умирать. Цивилизация ОДНА. Копи энергию и мощь. В конце вхождения миров. Придёт и грянет словно гром на ясном небе. Великая битва ждет все миры. Кто выстоит, а кто умрет? Сие неизвестно даже нам. Могу лишь я вам всем сказать… Он близок к нам как никогда! Великий Оракул Матист III.
Мир, в котором люди получили возможность расплачиваться днями и часами собственной жизни наравне с деньгами. Но когда жизнь стала объектом купли-продажи, появились воры, способные «тянуть» энергию у других и продавать ее. И полицейские-ищейки, способные обнаруживать тягунов. Вик (тягун) сталкивается с Басом, другом детства, ставшим ищейкой, Бас, Софья и ее любовник Залеский, разработчик конденсаторов энергии, — участники операции, цель: поимка Вика и использование его способностей для сбора максимума энергии и ее продажи.