Премьера без репетиций - [68]

Холодно ему было. Что-то исчезло в душе. И эта потеря становилась темным холодным провалом.

А еще было ему беспокойно. Ведь тот, чья пуля оборвала жизнь дочери, еще ходит по земле. Филипп не гадал, кто он. Имя он знал наверняка. Сердце подсказало.

Лесник встал и пошел к углу, где хранилось все его охотничье хозяйство. Половицы поскрипывали под ногами. Взял двухстволку, внимательно осмотрел ее со всех сторон. Переломил, заглянул сначала в один ствол, потом в другой. Достал из патронташа два патрона с самой крупной картечью и, загнав в стволы, закрыл ружье.

Закинув двухстволку за плечо, он направился к двери. На пороге оглянулся. Сначала взглянул на стол, где лежала Василина, потом повернулся к углу, в который забился притихший, съежившийся Нестор. Хотел что-то сказать ему, но не стал. Открыл дверь и вышел из избы…

10.05. Болота

…Мир был заключен в прорезь прицела. Нет больше ничего. Есть только прорезь с черным провалом мушки. Провалом, который в мгновенье может решить судьбу тех, кто сам, не ведая того, попал в него. Стоит только надавить пальцем… И ты уже царь и бог, властитель жизни и смерти всех, кто идет по болотной тропе. И вот одно легкое движение спускового крючка – и вся твоя вселенная, в которой ты властелин, – прах! Властелином твоей вселенной оказывается другой. Всего на сотую долю секунды. Но этого хватает, чтобы_: твое сердце судорожно вздрогнуло и навсегда замерло. Подумай! Пока еще есть у тебя жизнь!..

Кравец усмехнулся. Он давно заметил, в сложные минуты его тянет на лирику! Все много проще. Просто начинается азартная игра в покер. Кравец легонько повел стволом по фигурам идущих по тропе. Семеро. Но трое здесь не в счет. Они уже в проигрыше, хотя пока и не подозревают об этом. У остальных есть козыри. Правда, у каждого свои. Чеслав в любом случае не будет проигравшим. Проиграет он, остальным тоже выигрыша не видеть. Без него быстро за кордон не получить свое. Паныч? Тоже не в счет. Он не играет – подыгрывает отцу. Но реальной опасности не представляет. Этот байстрюк из НКВД – третий. Вот уж игрок! Никто и не думал, насколько крупные козыри в его колоде. Не хватало еще показывать ему проход через границу. Да и там предстоит встреча с Ланге… Такое соседство Кравцу совершенно не нужно. Ага, вот и пан пулковник собственной персоной. Прекрасно…

У него в запасе всего один выстрел. Сразу не определят, откуда стреляли. Болото и звук искажает. А после – догоню!

Кравец покусал тонкий ус. У него не было точного плана действий. Цель была. А достигать он ее будет стремительно и теми путями, которые предоставят ему обстоятельства. Но прежде всего – сопляк! Потом – разговор с Барковским. Он зажмурил на секунду глаза, давая им отдохнуть. Потом снова припал к карабину. Повел стволом. Теперь уже по спинам идущих по тропе. Вот и пиджачок этого лайдака. Вот сюда, прямо в левую лопатку. И кровавой точкой закончится комедия болот. Каждый из них думает, что самые сильные козыри у него. Но все они забыли о «джокере», который может быть и самой младшей и самой старшей картой. А «джокер»-то он, Кравец! Вот теперь его время пришло. Последняя взятка его! А исчезнет этот сопливый энкавэдист, можно пулковнику выложить свои аргументы. Очень неплохие…

Мушка словно приклеилась к спине третьего. Кравец загадал. Когда им останется два шага до гнилой колоды, он выстрелит. НКВД так и не узнает, куда делся их человек. Ушел порисовать ночью в церковь – и все…

Шаг, еще шаг… Пора! Кравец затаил дыхание, палец начал медленно давить на спусковой крючок. И в этот момент спину третьего закрыла другая спина, обтянутая тонким сукном дорогой шинели. Кравец снял палец со спускового крючка и отер пот. «А почему, собственно, нет? Вон как он гордо вышагивает, не от красных удирает, а на светский прием собирается. И с этим можно договориться? А потом зачем? Делиться зачем? Тайна-то ему известна!» Чтобы разбогатеть, ему нужен медальон. А снять его лучше с мертвого.

Кравец снова медленно повел стволом, аккуратно совместил прорезь прицела с мушкой и решительно нажал на спуск…

10.07. Болота

…Полковник навалился как глыба. Алексей не устоял на ногах, и они свалились в болотную грязь. Остальные бросились на землю и начали стрелять. Стреляли просто так. Понять, где противник, не мог никто.

«Наши, – подумал Алексей. – Хотя, если это погоня, то почему нет больше выстрелов?»

Выбраться из-под полковника сразу не удалось. Лицо Барковского было совсем рядом. Побледневшее, с закатившимися глазами. Он с хрипом дышал, на губах пузырилась розовая пена. Наконец, Алексею удалось перевернуть его.

К ним подполз Чеслав. Он махнул рукой, подзывая Владека… Сам рванул ворот мундира у раненого, нетерпеливо полоснул по шинели кинжалом и припал ухом к груди.

– Жив, – выдохнул он, – легкое пробито…

Остатки банды уже заняли круговую оборону, настороженно поводя стволами по зарослям, готовые в любую минуту начать отстреливаться. Стало тихо.

Чеслав посмотрел на лежащего пана, на Владека, который сидел беспомощно около него, осторожно касаясь лица и тихо приговаривая:

– Папа, папа, – Владека Чеславу было жалко. Хороший парень, а без пяти минут сирота. К полковнику жалости не было. Чеслав его не любил, хотя и тщательно скрывал это.