Премьер-министр (= Президент) - [23]

Мари, конечно, побывала в его объятиях в первую же неделю, если не в первую же ночь, и если бы Премьер-министр узнал, что и Миллеран время от времени, пассивно, но не без удовольствия принимает знаки внимания со стороны единственного полноценного мужчины в доме, то не удивился бы тоже.

Однажды в Париже Премьер-министр стал свидетелем одной из таких безмолвных побед, которые относились скорее к области зоологии и, пожалуй, были не лишены некой безыскусной поэзии. Это произошло в министерстве юстиции, когда он возглавлял его. Незадолго до этого там сменили прислугу, и в утро одного большого приема в здании министерства появилась молодая свежая девушка, только что из деревни и еще совсем "зеленая".

В огромных залах шли лихорадочные приготовления, и потому всюду царил известный беспорядок. В одной из комнат делали уборку, и Премьер-министр случайно около девяти утра стал свидетелем встречи Эмиля с новой служанкой.

Он почувствовал в воздухе какую-то неуловимую напряженность. Если птицы, как утверждают некоторые, отвечают на волны, излучаемые другими птицами, Эмиль, очевидно, тоже обладал способностью излучения и восприятия, ибо, как только увидел спину девушки, сделал стойку, и темные его зрачки сузились.

Позднее, в то же утро, когда Премьер-министр выходил из своих апартаментов, где переодевался к приему, он заметил в коридоре выскользнувшего из бельевой и бесшумно закрывавшего за собой дверь Эмиля; раскрасневшийся, с довольным лицом, он наспех приводил в порядок свой костюм.

Взгляды мужчин встретились, и вдруг Эмиль еле заметно подмигнул, что означало: "Готово!"

Совсем как если бы какой-нибудь зверек попался в расставленные им силки...

Девушки не давали ему покоя, утверждая, что он отец их будущего ребенка. Порой в дело вмешивались родители, иные из них обращались к Премьер-министру, который до сих пор помнил типичную фразу:

"... я очень надеюсь, господин министр, что вы заставите этого мерзавца исправить причиненное им зло и жениться на моей дочери..."

На что Эмиль отвечал без тени смущения:

- Разве переженишься на всех бабах, с которыми словечком перекинулся!

Какие истории станет когда-нибудь рассказывать Эмиль тем, кто будет посещать Эберг? И какие чувства испытывал он в глубине души к старику, у которого столько лет прослужил?

- Если вы не возражаете, я останусь на кухне и сварю себе кофе. Таким образом, в случае, если эти господа приедут...

Не Эмиль ли рылся в Сен-Симоне и других книгах?

Миллеран тоже была глубоко ему предана, и его смерть выбьет ее из колеи гораздо больше, чем остальных. В сорок семь лет ей будет трудно подчиняться требованиям кого-то другого и привыкать к новому шефу. Согласится ли она на предложения издателей, которые, несомненно, попросят ее написать все, что ей известно о его личной жизни?

Эти глупцы и не подозревали, что у него никогда не было личной жизни и что теперь, когда ему восемьдесят два года, по существу, его контакт с людьми - он не осмеливался употребить слово "дружба" или "любовь" сводился к отношениям с теми несколькими лицами, которые жили с ним в Эберге.

Габриэла, по фамилии Митэн, родом из Ньевра, была когда-то замужем. Оставшись в сорок лет вдовой с ребенком на руках, она поступила к нему на службу и до сих пор каждый месяц ездила в гости к сыну в Ви-льнев-Сен-Жорж. Сыну ее было уже сорок девять лет, он был женат, имел троих детей и работал метрдотелем в вагон-ресторане на линии Париж-Вентимиль.

Габриэле исполнилось семьдесят два года. Может быть, и ее тоже, но в гораздо большей степени, чем ее хозяина, преследовала неотвязная мысль о смерти?

Что до Мари, то, по всей вероятности, она едва ли вспомнит о годах, проведенных у "старика".

Кто знает, возможно, больше всего он останется в памяти мадам Бланш, хотя именно с ней чаще, чем с другими, бывал резок, а подчас даже груб.

Если глубоко вдуматься, то людей, для которых он по-настоящему что-то значил, было всего двое. Они находились на противоположных полюсах и, так сказать, являлись противовесом друг другу. Это были Ксавье Малат, преследовавший его своей многолетней неприязнью, столь же постоянной, как неразделенная любовь, и цеплявшийся за жизнь с единственной целью не уйти раньше него, и Эвелина, рыженькая девочка с улицы Сен-Луи, потерявшая его из виду на целых шестьдесят лет и теперь ежегодно присылавшая ему образочки с благословениями.

Его дочь, его зять, его внук не шли в счет, они никогда не играли роли в его жизни и были для него посторонними, совершенно чужими для него людьми.

Что же касается Шаламона...

Неужели в эту самую минуту тот спешит на машине по дороге Париж-Гавр? Имело ли смысл ложиться спать, когда в любую минуту ему, возможно, снова придется вставать?

- Если они приедут, куда мне их провести? - спросил Эмиль.

Премьер-министр задумался и не ответил. Ему не хотелось бы оставлять Шаламона одного в своем кабинете. Ведь тут было не министерство, где в приемных всегда находятся служащие. Когда являлся какой-нибудь посетитель, Миллеран предлагала ему обождать в одной из комнат, уставленных книгами

Ежедневно Премьер-министр принимал по меньшей мере одного посетителя. Чаще всего по совету профессора Фюмэ этим одним и ограничивалось, ибо, несмотря на свое внешнее равнодушие, он при гостях слишком расходовал свои силы.