Прелюдия к убийству. Смерть в баре - [207]
– Ничего подобного, сэр. Ваша теория о причастности Пэриша подтверждается фактами. И Пэриш действительно мог убить Уочмена, причем одним из тех способов, о которых вы упомянули.
– Что же в таком случае показалось вам ошибочным?
– Одно обстоятельство. Ибо единственное средство – бренди, – которым он мог воспользоваться для отравления, исключает его из числа подозреваемых. По той простой причине, что Пэриш не мог знать, в какой стаканчик будет налит «Курвуазье», чтобы бросить в него отраву. Не мог – и все тут. Возможно, это не столь очевидно на первый взгляд, но мы вернемся к этому позже. Боюсь, дело до сих пор представляется весьма туманным и сомнительным, поскольку у нас очень мало улик, которые указывали бы на убийцу напрямую, но ни одна из них, на мой взгляд, не обвиняет Пэриша.
– Какие же улики вы имеете в виду? Ах да! Еще одну кружечку пива, пожалуйста! Боюсь, без пива ваши дедукции могут до меня не дойти.
– Раз мы заговорили об уликах, – произнес Аллейн, вновь наполняя кружку полковника, – то давайте начнем с бутылочки из-под йода. Вернее, двух таких бутылочек.
– Двух? Не может быть!
– Именно так, сэр. В каком порядке прикажете их рассматривать? В том, в каком они появляются на сцене событий?
– Как вам удобнее, дорогой Аллейн, как вам удобнее…
– Вы, сэр, закончили свои рассуждения на Себастьяне Пэрише. Я же, пожалуй, начну именно с него. Предположим, что убийцей и в самом деле был Пэриш. Но как же ему в таком случае повезло! Ибо все обстоятельства при подобном раскладе складываются в пользу Пэриша и изобличают Уочмена. Тот факт, что бренди появился на стойке бара в вечер после принятия им рокового решения, можно посчитать удивительным подарком судьбы. Он не знал наверняка, что Ледж ранит Уочмена. Он лишь надеялся, что Ледж под воздействием бренди попадет не туда, куда метил. Но раз уж это случилось, он должен был в кратчайшее время спланировать серию чрезвычайно тонких и опасных маневров. И как же странно он себя при этом вел! Едва не лишил себя алиби, взявшись перебирать стрелки, особенно если учесть, что он прочил Леджа на роль главного подозреваемого. После инцидента он, вместо того чтобы бросить яд в стаканчик для бренди и отодвинуться от него на почтительное расстояние, продолжал стоять рядом со столиком, словно хотел, чтобы свидетели зафиксировали его местоположение в этой точке пространства. И еще одно: откуда ему было знать, что мисс Мур нальет бренди именно в этот стаканчик? Как известно, в комнате в тот момент стояли в разных местах семь аналогичных стаканчиков. Кроме того, она могла достать из ящика чистый стакан. Интересно, что при этом Пэриш не сделал ни малейшей попытки передать ей стаканчик, который находился в непосредственной близости от него. Девушка сама сделала выбор. И этот аргумент в равной степени относится ко всем остальным свидетелям, поскольку никто, кроме нее, не знал, какой стакан она выберет.
– Уж не намекаете ли вы на то?.. Ох, извините, что перебил, – сказал полковник Брэммингтон.
– Совершенно с вами согласен, сэр. Но лишь при том условии, что мы исключим желание убийцы любой ценой подставить Леджа. Но у него нашлись защитники, а потому из списка подозреваемых можно исключить и Кьюбитта, и мисс Дарру, и Уилла Помроя, и уж, конечно, мисс Мур, несмотря на то что она наливала бренди Уочмену. Ибо все они как один заявили, что Ледж не мог смазать стрелки ядом. Не имел такой возможности. Как видите, я рассматриваю эту проблему с разных сторон.
– Подождите! – вскричал вдруг полковник, но так же быстро угомонился, как начал. – Нет, ничего. Продолжайте, пожалуйста, старший инспектор.
– Продолжаю. Из всех обитателей «Плюмажа» только Абель Помрой и Пэриш обвиняли Леджа. Абель, по крайней мере, открытым текстом обвинил Леджа в предумышленном убийстве. Более того, он даже приехал в Лондон, чтобы довести до нас свою точку зрения.
– Между прочим, старый Помрой был моим первым подозреваемым, – заметил полковник.
– Я помню, сэр. Но вернемся к истории с бренди. В соответствии с причинами, которые я уже объяснил и, надеюсь, объясню в дальнейшем, мы исходим из постулата, что цианид был нанесен на стрелку не до того, как она пронзила палец Уочмена, а после этого. В противном случае яд стерся бы с заостренных частей при извлечении стрелок из мишени, и даже если какие-то его частицы на одной из них остались, их смыла бы пролившаяся из раны Уочмена кровь, которая, как известно, обильно увлажнила метательный снаряд. Тем не менее цианид на стрелке был все-таки обнаружен, но повторюсь, после инцидента. Уочмен же, как мне представляется, был отравлен не при посредстве стрелы и не с помощью бренди. В таком случае как?
– Но, мой дорогой друг, в бутылочке из-под йода яд не обнаружен. Ее нашли и исследовали. Нет там цианида!
– Точно так, сэр. А теперь позвольте сообщить об улике, о которой вы не знаете. Поскольку если бы знали, то и выводы, весьма вероятно, сделали бы другие. Не так давно нам удалось установить, что за несколько часов до убийства из аптечки первой помощи из ванной комнаты на втором этаже исчез точно такой же флакон из-под йода.
