Прелюдия: Империя - [3]

— Привет и тебе, уважаемый глава оружейников славного города Нотрана! Чем я могу служить моим товарищам по молоту и наковальне? — ответил Хур.

— Не по делам цеха я прибыл сейчас. У меня личное дело к тебе, Великий Мастер.

— Излагай. Я всегда готов поделиться секретами с уважаемым товарищем, — как и полагалось по ритуалу, ответил Хур.

— Тор мой второй сын. Но я за шалости понизил его до третьего. Он все время лезет ко мне в кузницу, интересуется, как, что и, главное, зачем я делаю. И вот поэтому я хотел бы отдать тебе его в ученики, поскольку, может быть, он превзойдёт в мастерстве меня.

Хур посмотрел на черноволосого кареглазого мальчика в тунике и сандалиях, который не выглядел особо сильным, и отметил его живые глаза, смотревшие на приборы в этой первоклассной мастерской. У Великого Мастера были не просто наковальни, горны и слесарные верстаки. Тут стояли и алхимические тигли для нагрева при постоянной температуре, и перегонные устройства, и гальваническая батарея с сосудом для гальванопластики. На полках лежали какие-то диковинные инструменты, которых не было у отца. Мальчик заметил из знакомого только кристалл исландского шпата и батарею, которой отец раньше пользовался у соседа-ювелира, а недавно наконец-то поставил свою.

— Редко я беру учеников…

— Но, Великий Мастер, страшнейший грех будет на тебе, если ты не найдёшь достойного, чтобы передать своё мастерство.

— Знаю, знаю, — раздражённо ответил Хур. — Оставляй своего третьего сына на пару дней, а потом приходи вновь, я посмотрю, достоин ли он быть моим учеником.

Мастер Хур через два дня с весьма кислым выражением лица сказал:

— Беру я твоего сынка в ученики. Как ты желаешь: будет он рядовым учеником или ты заплатишь за обучение?

Мастер Сур прекрасно знал, что десять лет он даже не имеет права справляться о судьбе сына, если он будет отдан в обычные ученики Великому мастеру. Деньги у отца были, но он боялся и этого варианта: предложишь слишком много или слишком мало — Великий мастер обидится и откажет. Но стоило рискнуть.

— Пятьдесят имперских золотых за приём и двадцать в год, — с дрожью в голосе сказал он.

— Ещё чего? — хмыкнул Хур. — Сто за приём и пятьдесят в год.

Отец ученика втайне облегчённо вздохнул. Раз пошел такой разговор, то он угодил ценой. И он с радостью предался обычному для ремесленника делу: торгу. В итоге сошлись на 75 золотых за приём и тридцати в год. Из имевшихся у него денег мастер сразу же отвалил 105 золотых, поцеловал на прощание сына, а затем отправился побыстрее делать покупки и готовиться к отъезду, чтобы не отвлекать сына от ученичества. Перед отъездом он, пользуясь своим положением, ещё раз повидал сына, который уже понимал, что домой он вернётся очень нескоро. Но сквозь слезы Тор сказал ту вещь, что отцу вознаградила все:

— Вот это Мастер! У него под руками металл поёт!

Прошёл год. Отец не смог прибыть в Линью лично, и прислал своего младшего брата с годичной платой. Дядя, как обычно, был хмур: он так и остался запасным наследником, а теперь ему уже ничего не светило. Но он был как-то особенно хмур.

За этот год Тор стал свидетелем двух приятных церемоний, а также нескольких весьма неприятных. Оллорс имел право держать 48 учеников и 24 подмастерья. У него никогда не доходило количество учеников и подмастерьев до этой цифры, поскольку он был нелюдим и весьма строг. Однажды он пришёл с цехового вечера в подпитии и вместе с другим мастером-оружейником.

— Позови мне Хина, — велел он попавшемуся под руку Тору.

Хин был платным учеником и жил рядом с Тором. Тор даже подружился с Хином. Хин был физически послабее, и выдерживать нагрузки ему было ещё тяжелее, Тор его порою подбадривал.

— Хин, ты слабак! — прорычал Мастер. — Моего учения ты не выдержишь. Иди в ученики к мастеру Я Ирликону.

Хин со слезами на глазах собрал вещи, а Мастер отдал остаток платы за год обучения Ирликону. Естественно, плата за приём возврату не подлежала.

Но это был ещё не самый худший случай. Старший подмастерье Крин Сукинайтар беспощадно шпынял учеников, не скупясь на подзатыльники, трёпку за волосы и за уши по малейшему поводу. Однажды он побил ученика-платника Чиса за то, что тот на несколько секунд промедлил подойти по зову. Когда Чис закричал: "Несправедливо!", подмастерье добавил ещё колотушек и вдобавок сказал:

— Ты, сучий сын, молокосос, провинился и ещё права здесь качаешь!

Чис жил в одной комнатушке на двоих с Тором, Тору нравился этот смелый, ловкий и дерзкий ученик. Чис был старше Тора, и говорил, что в следующем году он уже, наверное, станет подмастерьем, Конечно же, такое обращение его смертельно оскорбило. Когда Крин с другими подмастерьями пил пиво, Чис подложил ему на скамью горячую болванку. Крин, не глядя, сел на неё и с воплем вскочил.

Мастеру не составило никакого труда вычислить виновного по ауре страха и злобы. Чиса выставили за дверь немедленно, несмотря на то, что спустилась ночь, а вещи его вышвырнули ему вслед. Мастер сурово сказал:

— Уважение к старшему — основа основ. Если он несправедлив, стерпи и покажи ему потом, что он допустил несправедливость. Если он оскорбил тебя, уйди сам или дождись, пока положение станет примерно равным, и вызови его на поединок. Если бы этот сучий сын не стал мстить подло, а вызвал бы тебя, Крин, на поединок немедленно после того, как сам стал бы подмастерьем, я был бы только доволен, когда он забил бы твои слова тебе обратно в глотку. А теперь ты оказался вроде бы прав. Но больше язык не распускай. Остаток платы Чиса за год я вычту из твоего жалования.