Прелюдия 11 - [30]
Большой кадык Мак-Леша при каждом глотке резко ходил туда-сюда. Наблюдая, как он пьет, Мигель как бы услышал его зычный голос на учебном плацу в лагере:
— Тут вы, ребятки, обретете форму, чтобы драться с красными. Что может слабая ладонь против кулака коммуниста? Сожмите зубы — нам придется поработать над вашими телами. Каждый набухший бицепс — это мускул на руке демократии, ясно? Станете мужчинами, увидите, как эти кремлевские прихвостни попрячутся от вас в свои норы.
И вот капитана задело первым, еще вопрос, поднимется ли он. А кто на очереди? Мак-Леш дышал часто, руки сильно дрожали, но он настоял на том, что сам будет держать фляжку. Остатки воды вылил себе на лицо.
— О’кэй, — пробормотал он, — Лучше, чтобы ты знал.— он говорил с трудом, перешел на английский, и Мигель не все слова разобрал:
— Твоя девушка... в штабе Эсперансы...
Что вы сказали?
— Это... может вам... пригодиться...
Где-то хрустнула ветка. Мигель схватился за карабин, прислушался к звукам, доносившимся из леса. Ничего... Даниела? Она подала заявление в милицию еще до того, как они расстались. Так оно и шло к разрыву: Даниела начала посещать учительские курсы в Варадеро. С курсами он как-то смирился, но потом она объявила, что большинство учителей отправятся в сельскую местность, а лучшие — в отсталые районы. За восемьдесят песо в месяц — намного меньше, чем Даниела зарабатывала в банке! Она собралась даже учительствовать в горах, куда не ходят автобусы, так что нельзя встречаться и в воскресные дни. О нем она совсем забыла, ею владело фанатическое желание помогать другим; а ведь он мог зарабатывать большие деньги только в Гаване, и то до тех пор, пока фирма янки оставалась на Кубе, пока не зашла речь о национализации. Одной-единственной речи Кастро хватило, чтобы Даниела, как самаритянка, отправилась в горы — учить крестьянских детей... А разве мать не упоминала в письме, что вскоре после рождения их сыночка Даниела поторопилась вернуться в Обезьяньи горы?
Нет, он ни на секунду не усомнился в словах Мак-Леша. Янки перепроверяют все, их секретная служба самая хитроумная в мире, у них достаточно доверенных лиц, посылающих отсюда донесения. Сам Мак-Леш тоже дважды побывал в прошлом году на Кубе под видом туриста. Мигелю вспомнилось, что он знал по имени священника из такого захолустья, как Росалес... Снова треснула ветка, звуки доносились со склона. Отходя в укрытие, Мигель заметил, что Ласаро пытается зубами перегрызть веревку, связывавшую руки, и хотел уже было дать ему пинка, но тут Ласаро опустил руки. Одновременно раздался короткий свист Рико — условный сигнал.
...Священник оказался высоким и сухощавым, в черной сутане, с широкой лентой через плечо и обычной шляпе священн-служителя. Каким бы странным ни выглядело его появление в таком окружении, как он ни запыхался, от него исходило внутреннее спокойствие; он, очевидно, знал, что нужно делать.
— Где раненый? — спросил он, повернувшись к Фигерасу и Родригесу. Мигель заметил, что оба спрятали оружие, и поспешил прикрыть свой карабин.
— Несчастный случай, святой отец, — объяснял Родригес. — Спасибо, что пришли.
На вид священнику, лицо которого пересекали две глубокие морщины, лет сорок. Взгляд, брошенный им на Родригеса, дал понять: ни в каких объяснениях он не нуждается. Приблизился к Мак-Лешу, который при виде священника лихорадочно заговорил :
— Падре Леон? Вы должны помочь мне. Укройте меня, пока я поднимусь на ноги.
Леон встал на колени, не жалея сутаны.
— Ты тяжело ранен, сын мой, — проговорил он звучным голосом. — Правда, я не думаю, что ты умрешь. И все-таки лучше будет, если ты ко всему приготовишься. — Звук его голоса нес в себе столько утешения, столько естественного участия...
Расстегнув пуговицы на груди, он достал серебряный крест, и Мигель понял, что священник призывает Мак-Леша исповедаться. Вообще Мигель не ставил священнослужителей ни во что, но сам факт прихода этого падре означал многое. Пусть они гонимы, но они не парии и достойны духовного напутствия — это тоже придавало мужества.
Мак-Леш воспринял происходящее иначе.
— Не болтайте чепухи, — выдавил он из себя. — Спрячьте меня в деревне! Здесь должно кое-что произойти... — Он протянул падре конверт размером в почтовую марку и прошептал: — Я предупреждал... я предупреждал их насчет деревни... насчет идиотских попыток установить контакты... Они все делают не так...
Священник приложил пальцы к губам и спрятал конверт, ничего не ответив. Никакого удивления он не выказал; заметив, что Мигель наблюдает за ним, дружелюбно обратился к нему:
— Видишь, как опасно приносить с собой что-то с той стороны...
Мигеля подмывало спросить, что в конверте, но задать вопрос не решился.
— Святой отец, — сказал Фигерас, — мы должны где-то оставить его.
— В Росалесе для него места нет, — ответил Леон по недолгому размышлению. — Суета нашего времени коснулась и этой маленькой деревни. — Сделав паузу, он посмотрел в сторону невидимых вершин гор. — Но в сьерре есть укромное место, и люди рассказывают, что там нашли себе убежище вера и свобода.
Там, наверху, кто-то есть? — спросил Родригес.
Двое друзей собрались жениться и отправились для этого на планету, где изобрели детектор любви.
В книгу известного немецкого писателя из ГДР вошли повести: «Лисы Аляски» (о происках ЦРУ против Советского Союза на Дальнем Востоке); «Похищение свободы» и «Записки Рене» (о борьбе народа Гватемалы против диктаторского режима); «Жажда» (о борьбе португальского народа за демократические преобразования страны) и «Тень шпионажа» (о милитаристских происках Великобритании в Средиземноморье).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного немецкого писателя из ГДР вошли повести: «Лисы Аляски» (о происках ЦРУ против Советского Союза на Дальнем Востоке); «Похищение свободы» и «Записки Рене» (о борьбе народа Гватемалы против диктаторского режима); «Жажда» (о борьбе португальского народа за демократические преобразования страны) и «Тень шпионажа» (о милитаристских происках Великобритании в Средиземноморье).
Вольфганг Шрайер — современный немецкий писатель (ГДР), уже известный читателю своим романом «Операция „Сандерстром“».События повести происходят на острове Кипр осенью 1956 года. Англо-французские империалисты готовят нападение на Египет. На Кипре в строгой тайне концентрируются их войска. Но секретные сведения об этих приготовлениях регулярно поступают египетскому командованию. Кто их передает? Английский офицер Роджер Андерсон получает задание разоблачить шпиона. Он начинает следить за подозрительным «археологом», который ведет раскопки в районе военного аэродрома Акротири.
Острый сюжет, документальная канва, политическая заострённость и актуальность главной идеи, динамизм развития и непредсказуемость развязки.Главный герой — служащий западногерманского концерна Ганс Гундлах — неожиданно оказывается в гуще политической и вооруженной борьбы в Сальвадоре во второй половине двадцатого века.
У безупречной супруги восходящего американского политического деятеля есть опасные тайны, которыми она готова поделиться с его избирателями.
Тайная политическая сделка под кодовым названием «Гильгамеш» идет не так в начале войны в Ираке. Один за другим люди, которые знают об этом, уничтожаются, за исключением двух: Али Хамсина, переводчика иракского правительства, который скрывается в Гуантанамо, и Джерри Тейт, агента британской разведки. Она находится в тюрьме за убийство. Спустя годы Али Хамсин говорит, что раскроет свои секреты, но только Джерри Тейт. Идеи дизайна обложки предложены в англоязычной версииПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:книга не вычитана!
Робота-судью невозможно подкупить, для него не играет роли человеческий фактор, жалость, сопереживание. Он знает лишь закон и действует в соответствии с ним. Как и робот-адвокат. Система исключает возможность ошибки. Залы судебных заседаний становятся полем боя искусственных интеллектов. Профессия юриста близится к исчезновению. Последние люди-адвокаты бесповоротно проигрывают конкуренции со стороны машин. Наиболее успешный из юристов, Лэндон Донован, понимает, что его жизни угрожает опасность. Он начинает опасную игру в надежде узнать истину: кто стоит за роботами…
Яну Лаврецкую преследует компания из девяти школьниц. Первая неприметная встреча в кафе закончилась зверским расчленением убитой девушки. На месте преступления убийца оставил окровавленный пистолет без отпечатков пальцев. Яна уговаривает своего напарника взять это дело, однако здесь все не так просто, как кажется. Яну одолевают воспоминания о прошлой жизни, проведенной в рабстве. Она думает, что убийца – это ее надзиратель, которому отец продал девушку на три года в период с 14 до 17 лет. Но так ли юная журналистка близка к разгадке тайны? Или все-таки убийца находится намного ближе, чем думает Лаврецкая?
Иногда для осознания надвигающейся беды достаточно открыть глаза и назвать вещи своими именами. Горькие слова – лекарство, сладкие слова – отрава, – гласит китайская пословица. Действие происходит в непростом настоящем и в зловещем будущем, которое вполне себе возможно. Если сидеть, сложа руки. Надеюсь, что эти горькие отчаянные рассказы станут своего рода прививкой для тех, кто способен думать. Или антидотом. И отравленных известными ядами в нашем стремительно наступающем будущем станет меньше. В оформлении обложки использованы личные фотографии.
В жизни автора, как и в любой остросюжетной книге, имеются незабываемые периоды, когда приходилось на себе испытать скачки адреналина и риска. Это и подтолкнуло его к написанию книг о таком чувстве, как инстинкт самосохранения. Данная книга не является первой в творчестве, и не является последней. По жанру её можно отнести к драме, где прослеживается трагическое переплетение человеческих судеб. К психологическому роману с раскрытием характеров героев, их трансформации и движений души. И несомненно к политическому детективу, ведь война — это всегда политика.