Прекрасный закат - [9]

Для меня и раньше это было большой дистанцией, теперь же в мгновенно потяжелевших куртке и штанах, да ещё и в холодной воде, это было ужаснейшим из испытаний для моего тела. Я плыл вперёд, надеясь, что меня не сносит, и я продвигаюсь к мосту, так как в противном случае весь план летел коту под хвост, так и не успев начаться. В голове билась мысль – «держаться, не сдаваться» – и я держался. В какой-то момент (по моим ощущениям, не меньше чем через полминуты), я почувствовал, что уже не могу находиться без воздуха под водой и что мои лёгкие без кислорода просто сжались до размеров кулака, и я решил, что пришло время вынырнуть. Я взял направление немного правее своего первоначального движения и через пару секунд уже жадно втягивал воздух. Да, это был именно тот воздух, который я искал – воздух под мостом. Я заплыл на пять метров под мост и сейчас находился почти под его серединой. Рядом со мной на стене была маленькая лесенка, сваренная из арматуры, по которой я поднялся на дорожку под мостом. Вокруг было мокро, так что вряд ли кто найдёт здесь мои следы. Показалось, что в том месте, где я вошёл в воду, было лёгкое шевеление, но мне сейчас было не до него. Здесь была небольшая колона, которая и прикрыла меня от чужих взглядов, а за ней, в дыре под плитой, покрывавшей склон горы, лежал мой рюкзак, который я не носил уже несколько лет. Его пришлось найти в гараже, и приготовить заранее, запихнув в него сухие вещи, которые также хранились долгое время в гараже. Вряд ли кто-то смог бы узнать меня в этом всём – эти вещи не носились уже давно, да и одевались всего пару раз, так как были переданы дальними родственниками и никому из нас особо не понравились. Как знал, что когда-то пригодятся, хорошо запаковал на хранение и теперь мог щеголять в недорогих и немного поношенных вещах, в которых никому из знакомых на глаза раньше не попадался.

Самое главное, что я положил в рюкзак, это деньги. Мы давно откладывали валюту, но так и не определились, что хотели на неё купить. Теперь в моём рюкзаке лежали пять тысяч долларов, и две тысячи евро, которые в современной Украине превратились просто в сумасшедшие сокровища. В моём понимании, на первое время и для начала новой жизни их должно было хватить. Что самое главное было в этих деньгах, так это то, что их никто не хватится, так как кроме меня и Алины про них никто не знал и вряд ли сможет связать мою и их пропажу.

Я выглянул из-за колонны и увидел, что на берегу, рядом с моими кроссовками стоит виденная мною компания и что-то по очереди кричат в телефон. Ну что ж, им будет, что сегодня рассказать своим родным и друзьям. Я пошёл в противоположную от них сторону – в новую жизнь, чувствуя, что старая не отпускает – где-то в душе что-то шевелилось, требуя действия и мести. Ну что ж, да будет так.

***

Так уж получилось, что план у меня был сложен только в голове и имел чётко определённой только конечную цель – всё остальное было какими-то набросками в голове. Ну, а что, судите сами: если бы я что-то начал записывать, что-то начал узнавать или ещё что-то делать в этом направлении, разве смог бы я сохранить это в тайне? Я думаю, что нет. Тесть или тёща сто процентов о чём-то бы догадались, точно так же, как они догадывались о моём желании покончить с собой. Так что ничего я не узнавал, ничего не записывал, ни с кем ничего не обсуждал.

Я для себя решил сразу, что я буду действовать сам – друзей вовлекать в такое не хотелось. Не хотелось портить им жизнь, будущее и отношение с законом. А больше всего я боялся, что кто-то из них сможет проговориться, и тогда весь мой план, всё ещё не существующий, просто провалится.

И вот теперь, когда я удалялся от моста, я думал только об одном: где я буду ночевать. Все свои документы, свой телефон и свои украшения я преднамеренно оставил дома. С одной стороны, пусть думают, что я всё оставил родным, с другой стороны, мне не нужны были предметы, которые могли связать меня с прежней жизнью. На данный момент, единственное, что меня связывало с ней, так это моё лицо и моя внешность в целом. Но над этим я собирался поработать в ближайшее время.

Так как у меня не было с собой паспорта, то о съёме номера, комнаты или квартиры не могло быть и речи. Ехать в метро я тоже не мог, так как там было много полиции. Улица для меня тоже становилась опасной ловушкой, но я должен был что-то с этим решать.

Я шёл очень долго, по пустынным улицам города, удаляясь всё дальше от центра. Я не собирался покидать его пределы, но целью поставил себе добраться до окраины. По дороге я всё время высматривал места, где можно было бы заночевать: заброшенные строения, накрытые площадки, старые киоски. Естественно, мне было понятно, что ночью ещё холодно, и сон в таких условиях может плохо отразиться на моём организме, но других вариантов я пока не видел.

И тут меня осенило: где-то год назад, мы семьёй ходили в гости к друзьям Алины и в их доме было то, что могло мне помочь – сторожка консьержа. Был такой период в истории моего города, когда эти сторожки росли как грибы после дождя, и, почти в любой многоэтажке, можно было увидеть бабушку, которая «охраняла» дом от посторонних людей. В какой-то момент эти сторожки начали закрываться с такой же скоростью, с которой перед этим появлялись. В моём доме такую «будку» даже хотели разобрать, но почему-то сохранили, возможно, на память.