Прекрасны ли зори?.. - [31]
Мы пришли в Апакай, когда уже стемнело. Я перво-наперво заглянул в комнату Рахили. Рахиля была уже в постели. А моя мама сидела на краешке её кровати и что-то рассказывала. Наверно, что-то смешное. На лице девочки блуждала улыбка.
Увидев меня, мама сказала, что Рахиля сегодня упала с дерева и сильно расшибла коленку. И тут же принялась ругать нас за то, что целый день пропадаем невесть где. Строго-настрого наказала не лазить на деревья.
— Рахиля вот не слушалась, теперь лежит с распухшей коленкой, — сказала она. — Я ей распаренный подорожник приложила и перевязала накрепко. Сейчас горячим чаем поить буду, с мёдом и мятой…
Рахиля покраснела и отвернулась к стене. Стыдно стало, что солгала. Но я в душе благодарил её. Расскажи она всё, как было, — представляю, как бы нам сейчас влетело.
Я повернулся и пошёл из комнаты.
— Завтра дедушка Галимджана едет на сенокос. Если хочешь, отправляйся с ним, — сказала мама вслед мне.
Я кивнул.
Утром меня разбудили чуть свет. У ворот уже стояла подвода, на неё складывали косы и грабли.
Мама вынула из печи целый чугунок варёной картошки, накрыла его вместо крышки круглым ржаным хлебом, завязала всё это и велела отнести в телегу.
На улице свежо. На посветлевшем небе ещё не все звёздочки погасли. Петухи голосят во всей деревне, усердствуют, чтобы своих хозяев разбудить ко времени. А улица и без того уже полна народу. Оттуда доносится говор, смех, лошади фыркают, телеги погромыхивают. Слышно, как у соседей кто-то правит косу.
Жаль, Рахиля спит. Мне хотелось её чем-то отблагодарить за то, что нас не выдала. Её кровать стоит у самого оконца, перед которым разбит палисадничек с цветами. Окно раскрыто настежь. Я несколько раз прошёлся мимо, нарочно посильнее шаркая ногами и покашливая. Думал, может, проснётся и выглянет. Она не пожелала выглянуть. А может, так крепко спала.
Тогда я быстро нарвал в палисаднике цветов, самых красивых, и положил букет на подоконник. Но не успел отойти, букет слетел на землю. Я заметил, как в окне промелькнула рука Рахили.
«Ну ладно! — подумал я. — Не хочешь мириться, и не надо».
Галимджан со своим дедушкой Ислам-бабаем уже влезли на телегу. Я бросил в неё свою фуфайку и тоже вскарабкался. Лёг на мягком сене. Телега, трясясь и гулко погромыхивая, выехала со двора.
К полевым воротам съехалось множество телег. Стоял шум-гам, как на ярмарке. Однако здесь долго задерживаться не стали. Обоз длинной вереницей вытянулся вдоль дороги, которая, то приближаясь к Ушне, то удаляясь, вползала в синеющий вдалеке лес. Лошади бежали резво, легко. Поднятые кверху косы в лучах восходящего солнца алели, будто флажки. Телеги набиты парнями и девушками. На каждой телеге свой запевала. Множество песен звучало одновременно, разносилось далеко-далеко. Звенела, надрывалась гармонь.
Недавно две деревни, Апакай и Кокушкино, объединились в одно хозяйство. И вот впервые выехали вместе на сенокос.
Вскоре миновали хуторок, именуемый Рабигой, и въехали в лес. Лошади осторожно обходили толстые столетние деревья, раздвигали грудью кустарник. Наша телега раскачивалась, подпрыгивала на толстых узловатых корнях, выползших из-под земли. Свет здесь был сумеречный, зеленоватый, с трудом просачивающийся сквозь густую листву сомкнувшихся над нами ветвей. Наконец навстречу нам хлынул яркий свет. Ислам-бабай остановил телегу на широкой солнечной поляне. Лошадей распрягли и, стреножив, пустили пастись. А чтобы их не беспокоили оводы, разожгли костры из сырых ветвей и всякой гнили. Голубоватый дым стлался по полянам, вился между деревьями, уходя в лес. Мужчины, не теряя времени, выстроились в ряд и, разом взмахнув косами, начали покос от самого края поляны.
Меня и Галимджана позвали мальчишки. Под присмотром двух стариков, приехавших точить косы, мы начали строить шалаши. Девушки нам таскали сено.
Увлёкшись работой, мы не заметили, как солнце поднялось к зениту, стало припекать наши макушки. Дома, бывало, весь день бегаешь, а про еду не вспомнишь. А тут всё чаще мы стали оглядываться на тётушку Нагыйму, которая хлопотала вокруг огромного казана в тени большого дуба. Наконец она загасила очаг и давай ударять ложкой по крышке кастрюли — скликала косцов к обеду. Но легко ли оторвать от работы разгорячившихся мужчин, которые впервые вышли на сенокос все вместе, почувствовали радость совместной работы! Апакайские не хотели срамиться перед кокушкинскими. Кокушкинские мужики не собирались ударить в грязь лицом перед апакайскими. Никто не желал первым бросить косу. Подзадоривали друг друга, подшучивали. Кипела работа, спорилась.
Нагыйма-апа несколько раз принималась звонить в свой «колокол». Но хоть бы кто-нибудь обернулся в сторону стана. Тогда она попросила меня и Галимджана вскочить на коней и позвать косарей на обед. Мы помчались с ним в разные стороны, размахивая руками и крича во всю глотку:
— Эй!.. Обед готов! Идите обедать! Эй!..
Ускакал я в глубину чащи. Объехал самые дальние поляны, скликая людей на обед. А на обратном пути наткнулся на поляну, сплошь усыпанную чем-то красным. И не сразу понял, что это земляника. Я ни разу не видел так много земляники. Спрыгнул с лошади и начал ползать на четвереньках, пока не наелся до отвала. Припомнилось мне, как впервые к нам приехал дядя Давид с Иваном. Они привезли полную корзину земляники. В тот день я в точности так же наелся этих сочных, душистых ягод. Эх, угостил бы сейчас и я Ивана, да жаль, что он далеко… Разве только для мамы насобирать и для сестрёнки моей Эмине? Скинул с себя рубаху, устлал её лопухами в два слоя, чтобы не испачкалась. Насобираю полную пригоршню самых крупных ягод — складываю на лопухи. Насобираю — несу, кладу. Срывать каждую ягодку надо осторожно, чтобы не раздавить. Того и гляди, брызнет из неё сок. Не прошло и получаса, я целую горку насобирал. Сверху ягоды покрыл цветами, чтобы никто на лакомое не позарился. На обед я, конечно, опоздал.
«За один бой человек стал героем. Легко и быстро, — думают порой подросток или юноша. — Будь на его месте, я бы сделал то же самое». Прочитав книгу, они поймут, что истоки героизма — это величие духа, безграничная любовь к Родине и вместе с тем ежедневный упорный труд, беспрерывная учёба и бескорыстная дружба.Книга посвящена памяти героев — отважных сынов советского народа.
Татарский писатель Шамиль Ракипов, автор нескольких повестей, пьес, многочисленных очерков и новелл, известен всесоюзному читателю по двум повестям, переведённым на русский язык, — «О чём говорят цветы?» (1971 г.) и «Прекрасны ли зори?..» (1973 г.).Произведения Ш. Ракипова почти всегда документальны.«Откуда ты, Жан?» — третья документальная повесть писателя. (Издана на татарском языке в 1969 г.) Повесть посвящена Герою Советского Союза Ивану Константиновичу Кабушкину.Он был неуловимым партизаном, грозой для фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны в Белоруссии.В повести автор показывает детские и юношеские годы Кабушкина, его учёбу, дружбу с татарскими мальчишками, любовь к Тамаре.
Вторая книга документально-художественного романа «Звёздные ночи» о лётчицах — Героях Советского Союза М. Сыртлановой, О. Санфировой, Р. Гашевой и других, которые, не щадя своей жизни, воевали с фашистскими захватчиками в Великую Отечественную войну.
В основе документально-художественного романа — героический путь женского авиационного полка ночных бомбардировщиков, в составе которого было 23 Героя Советского Союза.Повествование ведется от имени Магубы Сыртлановой — бывшего заместителя командира эскадрильи.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.