Прекрасная посланница - [6]

— Вообразите, милый Огюст, мне даже пришлось поменять карету. Поскольку моя — французского образца, то ее останавливали у каждого шлагбаума. Я была вынуждена купить старую немецкую колымагу.

— А свою бросить? — не утерпел Шамбер.

— Заберу на обратном пути.

Николь опять принялась поносить на чем свет стоит австрийские гостиницы, плохую еду, нахальных горничных. Единственная удача в пути, это толково оформленная бумага. Не будь у нее на руках этой бумаги, ее бы вернули на границу Франции. Но в парижской канцелярии нашли великолепный предлог для вояжа в Польшу. Не совсем он был ей по сердцу, но все сработало.

Шамбер с улыбкой слушал Николь. У него было замечательное настроение. Сейчас можно забыть про озноб, предвестник лихорадки. Он выкарабкается! Лекарь уже три дня смотрит на него с удивлением, щупает ногу и не верит, что болезнь отступает. Кроме того, он свободен, черт подери! Он всех переиграл, и путеводная звезда его сияет так же ярко, как два месяца назад. А пока… появление прекрасной де ля Мот весьма кстати. Костыли не помеха. Теперь у него есть деньги ей на подарки. Не удалось в октябре, повторим попытку, скажем, весной.

— И что же это за предлог такой? — спросил он беспечно.

— Ладно, расскажу. Матушка покойного Виктора пожелала перенести останки сына в свой родовой склеп.

— Что? — Шамбер подался вперед, тут же заорал от боли, больная нога съехала с подушки, а серебряный бокал с вином вывалился вдруг из онемевших пальцев и со звоном запрыгал по паркету.

— Что вы так разволновались? Это хлопотно, дорого, но в канцелярии Флери помогли со средствами.

— Да кому вообще могло прийти в голову подобное? И почему именно вас выбрали на эту роль?

— А кого же еще? Мать Виктора не умещается в карете, в ней килограмм сто веса…

Шамбер задавал вопросы совершенно машинально. Мозг его лихорадочно работал. Он должен опередить! Но как? На костылях он совершенно не в состоянии проделать столь трудную работу и изъять деньги. Черт! Дьявол! Ему нужны помощники, а где их взять? Может, Арчелли? Он, конечно, согласится, найдет нужных людей для работы, но во сколько это обойдется? Ведь ополовинят клад, канальи!

Он уже почти не слушал Николь, которая призывала его вспомнить какого-то человека Виктора — слугу с заячьей губой, которому когда-то сделали операцию, но он все равно носит усы. Именно этот слуга, по ее словам, и взял на себя все дорожные хлопоты. А когда приехали на место, то обладатель заячьей губы и вовсе оказался незаменим.

И вдруг Шамбера вывела из оцепенения фраза:

— Слава мадонне, не мне надо было опознавать труп. Он первый полез в могилу. Могильщики вылезли, а он прыгнул вниз. И тут выяснилось, что крышка гроба даже не прибита.

Только тут Шамбер понял, что опоздал. Все случилось без него. Сейчас он услышит самое интересное. Удивительно, но он совершенно успокоился. Только злоба, словно обручем, сдавила сердце и на лбу выступила испарина. Николь вдруг умолкла, глядя на него с удивлением.

— Вам плохо? — спросила она шепотом. — Позвать лекаря?

— Нет, нет… продолжайте ваш рассказ.

— А что продолжать? Это было ужасно. Я не удержалась, тоже заглянула вниз. Виктор лежал в гробу лицом вниз, в грязной рубахе. Как падаль, честное слово. Ксендз клялся, что похоронили его по всем правилам. Ничего себе правила! Святому ясно, могилу Виктора вскрывали.

— Кто? — прошептал Шамбер одними губами.

— Вот именно — кто? Я закатила сторожу грандиозный скандал. Он совершенный идиот. И вечно пьян. К тому же я плохо понимаю по-польски. Одни шипящие: пше, бже… Сторож сказал, что многие интересовались могилой де Сюрвиля. Кто такие — эти «многие»? Тут вмешался ксендз и рассказал, что в октябре в их места приезжали двое русских. И один из них год назад был попутчиком Виктора в этой злополучной карете.

— Воры, — прошептал Шамбер, откинулся на подушки и закрыл глаза. — А больше в могиле ничего не было? — спросил он вдруг.

— Огюст, вы говорите загадками. Что еще могло быть в могиле несчастного Виктора. Продолжим наш разговор завтра. На вас лица нет.

3

О, Огюст Шамбер, великий маг, чародей и выдумщик. Как быстро он умел ориентироваться в любой местности! Цепкий взгляд его сразу определял, как надо группировать силы, чтобы обмануть противника. И проигрывать он умел, не теряя при этом достоинства.

А тут вдруг потерял…

Беседуя с Николь, Шамбер держался изо всех сил, но как только остался один — дал волю своему гневу. Мало того, что он смел со стола на пол чашки и кувшин с остывшей водой и разбил бутыль вина об стену, он еще непонятно как допрыгал до окна и растворил его — воздуха не хватало, право слово. Через мокрую от дождя решетку на Шамбера безучастно смотрел чужой мир.

На шум явился слуга. «Пошел вон!» — заорал до этого кроткий пленник, и озабоченный охранник, пятясь, покинул помещение.

Вы знаете, что такое истинная ненависть, господа? Это не только злоба, это состояние чем-то близкое к омерзению. Словно пугливой барышне запустили за пазуху мышей, и она носится по комнате с визгом, готовая вот-вот хлопнуться в обморок. Именно такое чувство испытывал Шамбер к Матвею Козловскому. Рухнули планы на будущее, сорвалось главное предприятие жизни, все мечты пошли прахом. В том, что мешки с деньгами украл из могилы именно Козловский, Шамбер уже не сомневался. Можно было, конечно, предположить, что кто-то из местных, скажем, дурак кладбищенский сторож или трактирщик из «Белого вепря», тот еще плут, разрыли могилу. Но это невероятно. Интуиция подсказывала, что именно князь Матвей, хитрец с лицом простофили, баловень судьбы, петиметр и злодей похитил его богатство. Ну, умник, это тебе с рук не сойдет!