Прекрасная голубая смерть - [75]

— Да. Я отмел их из-за дороговизны и неизвестности bella indigo. Перед самой смертью Сомса я подумывал заняться ими, особенно молодым человеком, помолвленным с Пру Смит, но тут появился новый след. И с этого момента все ограничивалось вышеперечисленными. Родерик Поттс не мог совершить ни того, ни другого убийства. Он в момент смерти Джека Сомса находился под непрерывным наблюдением, и, следовательно, было маловероятно, что он убил Пру. Однако сбросить его совсем со счетов я не мог вплоть до сегодняшнего утра. Я как-то упустил из вида, что Поттс очень дороден и не слишком здоров. А требовались быстрые упругие ноги и гибкое тело, чтобы бесшумно спуститься по лестнице, убить кого-то физически, а затем выскользнуть в окно. Не абсолютный вывод, но в сочетании с прочими фактами близкий к тому.

Леди Джейн терпеливо слушала эти объяснения.

Ленокс откинулся на спинку и пожевал мундштук трубки, прежде чем продолжить.

— После Поттса у нас есть Дафф. Признаюсь, я подозревал его с самого начала. То, что в его распоряжении был пузырек мышьяка, одновременно представлялось как изобличительным, так и до невозможности простым. И как раз нынче утром он посетил меня, что, в зависимости от точки зрения, либо полностью доказывало его непричастность, либо делало его главным моим подозреваемым. Думается, не снизойди на меня нечто вроде прозрения, я бы пошел по его следу, но это оказалось ненужным. И мне в голову пришло еще кое-что. Я говорил тебе о дорогостоящем имуществе, спрятанном в доме Барнарда. И Дафф находился там, чтобы его оберегать. Так он мне сказал, а подобная ложь столь легко поддавалась разоблачению, что должна была быть правдой. Ведь убей он двух людей, чтобы украсть задуманное, а затем и укради, так даже Итедер подумал бы в первую очередь на него. Нет, полагаю, это осталось бы невероятным, даже если бы я не раскрыл дела.

Итак, у нас теперь всего четверо: Джек Сомс, Клод Барнард, Юстес Брамуэлл и наш добрый знакомый, леди Джейн, Джордж Барнард. Исключим Джека Сомса, и у нас остаются три имени. Если хочешь, можешь назвать меня глупцом, каких свет не видывал, поскольку мне с самого начала следовало свести дело к этим четверым, и даже, когда я это сделал, выбрал я из них Джека Сомса. Поразительное слабоумие! Мое единственное оправдание — вывернутый наизнанку мотив. Итак, кто это? Теперь я скажу тебе…

Но открытие пришлось отложить по меньшей мере на несколько минут. В библиотеку — явно с чем-то новеньким, — запыхавшись, ворвался сэр Эдмунд, как и утром, в своем непривлекательном одеянии.

— Чарльз… Чарльз… — сказал он, отдуваясь. — Я его видел… он посмотрел… я укрылся от его взгляда… откуда он мог видеть…

Он выпрямился, так как совсем изогнулся, и взял себя в руки. Ленокс тоже уже встал и теперь похлопал брата по спине.

— Превосходно! Превосходно!

— Я был…

— Можно я догадаюсь?

Эдмунд посмотрел на него с изумлением.

— Да, конечно.

— В комнату вошел человек, двигаясь очень быстро, и встал на колени на полу.

— Ну, да! — Эдмунд вытаращил глаза.

— Он заглянул под кровать, а потом несколько раз провел ладонью по полу.

— Да, опять верно!

— Потом он встал в сильной растерянности, может быть, даже постоял так, а затем выбежал вон, будто от удара молнии.

— Ты из меня дурака сделал, Чарльз?

— Что ты, Эдмунд! Да ни за что на свете!

— Значит, ты знаешь, кем был этот человек?

— Думается, да. Это был Клод Барнард?

Эдмунд посмотрел на него в полном изумлении.

— Да… да, он самый.

Глава 44

Трое старых друзей сидели на двух кожаных диванах посреди леноксовой библиотеки с Грэхемом на заднем плане. Снаружи стоял лютый холод, но в камине бурно пылал огонь, и в комнате веяло приятным теплом.

Эдмунд и леди Джейн сидели напротив Ленокса, который весь вечер напролет нетерпеливо притоптывал ногой и каждые несколько минут вскакивал, чтобы навести порядок на книжной полке или помешать в камине. И Эдмунд, и леди Джейн привыкли видеть его таким при развязке дела: чуть-чуть нервным, чуть-чуть догматичным, проверяющим и перепроверяющим известные ему факты.

Тем не менее, Эдмунда мучило разочарование, и после секунды тишины он сказал страдальчески:

— Полагаю, моя работа оказалась бесполезной. Ничего-ничего, Чарльз, — добавил он, когда Ленокс протянул ему руку. — Было очень увлекательно. На большой палец.

— Бесполезной, Эдмунд? Не сердись. С моей стороны было нехорошо отнять у тебя твою историю, но я был слишком увлечен. А что до бесполезности, я весь прошлый час ломал голову, как поддержать эти обвинения в суде. Бесполезно! Не думаю, что все газеты могли бы за год сообщить мне лучшую новость! Получить твое подтверждение, причем неопровержимое!

— Правда? — сказал Эдмунд, чуть ободрившись.

— Да оно бесценно, милый братец.

— Это было волнующе.

— Ничто, ничто, кроме полного признания, не могло бы помочь мне больше. Когда я отправил тебя на улицу, я как раз надеялся, что ты сумеешь увидеть что-нибудь в таком роде.

Эдмунд теперь совсем воспрянул духом и повернулся к леди Джейн.

— Ах, Джейн, — сказал он (потому что тоже рос с ней), — ты бы поразилась, увидев меня там! Переодетым до неузнаваемости.