Прекрасна и очень опасна - [9]

Таким образом, Лиду никто ни о чем не спрашивал, а сама она не проявила инициативы давать показания. Прежде всего потому, что ничего толкового не могла бы сказать. Была слишком потрясена. Лица того человека она не помнила – вместо четкого рисунка черт клубилась в памяти какая-то мешанина, к тому же смотрела Лида не в его глаза, а в единственное око пистолета, а что касается громадного роста убийцы, она ведь глядела на него снизу, уже сидя на полу, да и была в полуобмороке. Она даже не может точно утверждать, что он был одет в черное: в глазах потемнело. С другой стороны, она понимала, что хоть какая-то информация могла бы оказаться милиции полезной. Например, что стрелявший – мужчина, а не женщина. Хотя бы это! Но ее прошлый – и единственный – опыт общения с правоохранительными органами оказался настолько печальным, а вернее сказать, трагическим, что для нее лица всех работников милиции, прокуратуры, следствия слились в некую ледяную, равнодушную, точнее, вовсе бездушную маску. Этого отношения она не могла преодолеть, даже если бы ее гражданское сознание кричало во весь голос. Однако оно молчало в тряпку, как любила говорить Женя Поливанова, ну и Лида тоже промолчала.

К тому же у нее оказалась масса дел. Запереть квартиру, сопроводить Ваньку и Вальку в машине «Скорой помощи» до пятой больницы, нынче дежурной, убедиться, что «повреждений, не совместимых с жизнью, не обнаружено, состояние раненых средней тяжести», втихомолку порадоваться, что эти поганые пидермоны скоро вернутся в строй, а в ожидании этого срочно перекроить сценарий сегодняшней передачи, вернее, написать другой. Ну и позвонить Санычу, конечно. Очнувшись на том конце провода от кратковременного обморока, он немедленно начал договариваться со студией о переносе времени тракта и вызывать актеров, которые могли понадобиться для нового эпизода.

Возникли проблемы. Ведь в первоначально намеченном фрагменте с рабочим названием «Гадание» сниматься должны были всего три актера: Ванька, Валька и Лола. Суть эпизода заключалась в том, что деревенская девка Варюша накануне Рождества приходит в баньку, но не мыться-париться, а погадать о женихе. В бане, если кто не знает, живет такое страшноватое существо – банник, с виду напоминающее маленького, косматого, скрюченного старичка. Как и всякая нечистая сила, он наделен способностью провидеть будущее. Гадают девицы следующим образом: входят в темную, нетопленую баню, становятся задом к печке, задирают юбку и спрашивают:

– Богат ли будет мой жених?

Если да, то банник погладит красотку по попке мохнатой теплой лапой, если нет – пощекочет холодной рукой. Ну а если к нему подольститься, он может назвать даже имя суженого… Варюха была девушка, по-нонешнему выражаясь, меркантильная и женихов, которых считала невыгодными, отшивала почем зря, без всякой жалости. Среди таких невыгодных и ходил красавец Ванюша (Ванька Швец играл своего тезку). Варвара резонно полагала, что с лица воду не пить, и готова была предпочесть богатого увальня Федора (в этой сцене актер ТЮЗа Коля Кривошип не участвовал). И решил Ванюша взять свою судьбу в свои руки. Он напоил банника (в его роли выступал Валька Скориков) самогоном так, что тот перестал лыко вязать. А потом уложил его в уголок, завалил старыми вениками, да и залез сам на полок рядом с печкой. И когда Варька задрала юбки, вопрошая, каков будет ее жених, Ванюша не просто огладил ее мохнатой варежкой, но и воспользовался, фигурально выражаясь, девичьей беззащитностью. Легковерная Варька осталась в полной уверенности, что банник принял образ Ванюши, а потому решила не бороться с судьбой: отдать руку и сердце удалому красавцу.

В связи с тем, что оба исполнителя мужских ролей вышли из строя, пришлось срочно подготовить к съемке другой эпизод – с рабочим названием «Женихи-черти». Поскольку он требовал участия не трех, а десяти участников, которых предстояло еще собрать и ознакомить с текстом, студийное начальство смогло предоставить «Деревеньке» только ночное время: после одиннадцати вечера, когда живое вещание на «Око Волги» уже заканчивалось, шли только фильмы или заранее записанные передачи. Вот так и вышло, что они увидели эфир полуночных «Трудных итогов». И теперь шел уже первый час, а между тем запись фрагмента еще не началась. А ведь «Деревенька» стояла в завтрашней программе, и снять «Женихов-чертей» надо было именно сегодня. Умереть, но снять!

Строго говоря, сцена была незамысловатая. Девки собираются в избе веселой солдатки Маши на посиделки, прядут, вяжут, щелкают семечки, как вдруг раздается стук в дверь, и входят четверо ухажеров из соседней деревни. Надо сказать, что в старые времена такие вот ухаживания «чужих» не больно-то поощрялись. Узнав, что за девушкой из села, скажем, Малиново ходит парень из деревни, условно говоря, Калиново, ее земляки считали себя оскорбленными и могли, поймав ухажера на свидании, запросто переломать ему кости: не замай-де нашего добра! Однако на сей раз ни одного из суровых стражей поблизости не случилось. И никто не мешал девкам превесело проводить время со случайными гостями, тем паче что те принесли вина и сластей и начали угощать красавиц. В разгар веселья Варькина сестрица Марютка уронила спицу, полезла за ней под лавку, на которой сидели женихи, и обнаружила, что вместо сапог и валенок на их ногах – копыта, а стало быть, это никакие не женихи, а самые настоящие черти, принявшие человеческий облик – надо быть, не с добрыми намерениями, а для замышления какой-нибудь пакости. Кое-как Марютка выманила сестру вон из избы – якобы по нужде, рассказала ей о своем открытии, и девки побежали в церковь – звать попа, чтобы изгнал чертей. Когда поп примчался и начал махать кадилом да молитвы читать, черти, понятно, не выдержали и один за другим улетели в дымовую трубу, однако напакостить все же успели: все девки, как одна, оказались в чем мать родила и никак не могли взять в толк, куда подевались их рубашки да сарафаны.