Преисподняя XXI века - [36]

Для начала на дереве, на высоте человеческого роста, делался надрез в большой палец шириной, примерно наполовину опоясывавший ствол. Под этим надрезом прикреплялась глиняная чашка. Сок капал в нее, и она наполнялась в течение нескольких часов. С одного дерева даже две полных пригоршни сока удавалось собрать не каждый день, но его собирали с тысяч деревьев, и содержимого маленьких глиняных чашек хватало для заполнения множества больших кувшинов. Заполненные кувшины относили обратно в селение, где сок вываривался и разливался по формам.

Свежее древесное молочко белого цвета, тягучее, но как только оказывается вне дерева, начинает быстро густеть. Поэтому необходимо быстро слить лишнюю жидкость, а более плотную часть успеть поместить в формы, пока содержимое не загустело окончательно. Жидкостью пропитывались мешки из ткани. После высыхания они выворачивались наизнанку и служили для переноски воды. Предметы религиозного почитания, вроде маленьких фигурок богов и крохотных каучуковых шариков, которые, когда горели, растекались, напоминая слезы богов, тоже приготовлялись из свежего древесного молочка. Многое изготавливали уже из застывшей резины: подошвы сандалий, какие носили представители знати и богатые купцы, состав, в смеси с копалом[20] дававший при сожжении ароматный дым, рукояти ударных инструментов и барабанных палочек и тому подобное. Даже жрецы-целители находили веществу применение, используя при лечении порезов и язв.

Мой народ называл каучук «гуи». И точно так же называлась игра в мяч. Айо! Сказать «игра в мяч» — все равно что сказать «смысл жизни». Только война и смерть имеют в нашей жизни подобное значение. Некоторые из площадок для игры в мяч велики, более ста шагов в длину и пятидесяти в поперечнике, обнесенные высокими каменными стенами с искусно высеченными изображениями богов. Другие, как, например, в нашем селении, представляют собой всего лишь продолговатые ровные площадки, обложенные по краям камнями. Но где бы ни находилась игровая площадка, в огромном городе или маленькой деревне, она была столь же важна для жителей, как и посвященные богам храмы.

Команды и отдельные игроки состязались за благоволение зрителей и богов, сражаясь у них на глазах за мяч, что приносило одним победу и славу, а другим — поражение и смерть. Потому ее и называли игрой жизни и смерти.

Для изготовления мячей использовалась особая резина. Простейшие мячи представляли собой шарообразные комки затвердевшего молока «плачущей женщины», мячи лучшего качества изготовлялись из отдельных полос загустевшего молока, а наилучшую прыгучесть давало соединение молока «плачущей женщины» со слезами бога Луны.

В то время как сборщики сцеживали молоко, другие работники срезали лозы «лунного цветка», обвивавшие деревья лианы, на которых распускались прекрасные белые цветы величиной с человеческую голову.

Мой народ верил, что бог Луны и дочь Ночи полюбили друг друга, но Владыка Ночи был против их союза, и когда его дочь отказалась расстаться с возлюбленным, обратил ее в лиану. Но и тогда она не забыла о своем влечении к богу Луны. Каждую ночь, когда ее возлюбленный проплывает по небу, на лозах дочери Ночи, в знак ее любви, распускаются дивные белые цветы. Они распускаются только по ночам, так что, наверное, эта история правдива.

Срезанные и очищенные от цветов и листьев лианы размочаливают на валунах каменными молотками, а когда они размягчаются, выкручивают, выжимая из них сок в глиняные горшки. Эта жидкость и есть слезы бога Луны, плачущего каждую ночь при виде прекрасных цветов, напоминающих об утраченной возлюбленной.

Мячи, изготовленные из прокипевшей смеси, в которой на десять частей древесного молока приходится одна часть лунных слез, получаются гораздо более упругими и прыгучими, чем сделанные из одного лишь древесного молока.

В сознании моих соплеменников древесное молоко связывалось с семенем, жидкостью, без которой невозможна жизнь. И точно так же без древесного сока была бы невозможна жизнь Народа Каучука. Большую часть полученной резины, в основном в виде различных ритуальных предметов и игровых мячей, мы ежегодно отправляли в Теотиуакан как часть дани, наложенной на наш край Пернатым Змеем. О том, чтобы отвергнуть требования кровожадного Кецалькоатля, никто не смел и помыслить. Сделать так означало навлечь на нас нашествие свирепых Воителей-Ягуаров и гнев самого Ксайпа, Свежующего Господина. Задолго до моего рождения Кецалькоатль, Пернатый Змей, построил Теотиуакан и подчинил Сей Мир своей власти, а объявлял людям его волю Свежующий Господин.

Никто не знал — то ли он не имеет возраста, подобно богу, то ли стареет и умирает, как человек, и кто-то другой, заняв его место, принимает его титул, но сам Пернатый Змей был богом, а потому непреходящим и вечным. Этому богу поклонялся не только Теотиуакан, но и весь Сей Мир, признавший его верховенство и плативший дань, дабы его почтить. Правитель каждого большого города, представлявший там особу Кецалькоатля, собирал людей, предназначенных для жертвоприношения, и вместе с иными дарами отсылал в Теотиуакан, где все оценивалось и подсчитывалось Ксайпом и его служителями.