Преисподняя XXI века - [106]

Звучало это так, словно преисподняя в опасности. Айо! И правда, если погубить преисподнюю, где же будут странствовать и проходить испытания души умерших?

— Мы доставили тебя сюда, потому что ты знаешь о Кецалькоатле больше кого-либо другого, — промолвил бог Коджи.

— Хольт и прочие задавали мне уйму вопросов. Я рассказал им все, что знал сам.

— Хольт человек умный и честный: во всяком случае, так он зарекомендовал себя в качестве директора ЦРУ. Но он работает в рамках бюрократической системы, которая может принимать решения, отменить которые, пусть они и не придутся ему по нраву, он будет не в силах. Нам удалось узнать, что люди, занимающие высокое положение, замыслили бежать в прошлое с помощью той машины, что доставила сюда тебя. А нас, все человечество, они намерены бросить на произвол твари, разрушающей мир.

Я пожал плечами:

— Мир существует по прихоти богов.

— Мы можем спасти мир, — заявила Каден. — Истинность пророчества майя относительно 2012 года в том, что цивилизации возникают и гибнут, но из этого еще не следует, что так непременно должно случиться с нами. У нас есть силы для того, чтобы спасти мир и изменить его к лучшему. Но это станет возможным, лишь если нам удастся победить этого стремящегося погубить нас демона.

— Вы с Каден единственные, кому довелось побывать в логовище Пернатого Змея, — произнес Коджи, глядя на меня из-под полуопущенных век. — Я хочу, чтобы вы вдвоем припомнили и обсудили все свои тогдашние ощущения. Каден, к сожалению, рассказала нам на удивление мало. Мы понимаем, все это было для нее сущим кошмаром, и к тому же с того момента, как она вступила в пещеру, у нее закружилась голова.

— Дыхание смерти, — сказал я.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Каден.

— Есть такие места, где дух смерти из подземного мира просачивается наверх, отравляя воздух. Когда люди, оказавшись в пещерах, вдыхают его, они умирают.

Каден покачала головой:

— Ты говоришь о природном газе? Об утечке метана?

Я пожал плечами: просто удивительно, как мало знают жители преисподней о потустороннем мире.

— Боги не желают, чтобы кто-нибудь знал, откуда исходит этот дух. И поэтому убивают людей, заходящих с факелами в пещеры, где он истекает наружу.

Коджи кивнул:

— Похоже, речь идет действительно о природном газе, метане, возможно, с примесью этана. Но природный газ нельзя учуять, поэтому газовые компании добавляют к нему ароматизаторы.

— Это мы не можем учуять природный газ, — указала Каден, — но у Таха нюх куда острее. Он в состоянии ощутить его даже не по запаху, а по воздействию.

— То, что в пещере Пернатого Змея наличествует природный газ, означает нечто очень важное.

— Он дышит метаном, — сказала Каден.

— Совершенно верно.

— Не понимаю, — сказал я.

Коджи улыбнулся:

— Я тебя не виню. Мы пришли к этому путем логических заключений. Видишь ли, то, чем мы дышим, не имеющее ни цвета, ни запаха, называется кислородом. Мы полагаем, что Пернатый Змей дышит другим газом, тоже без цвета и запаха, который у нас называют метаном. А ты называешь его дыханием смерти, исходящим из потустороннего мира.

— А почему он дышит не тем, чем мы? — поинтересовался я.

— Потому что он сам другой. Это живое существо, но не человек — не в большей степени, чем змея, рыба или цветок. Не все живые существа дышат кислородом. Растения потребляют двуокись углерода, а есть формы жизни, для существования которых необходим метан. Вероятнее всего, именно такая жизнь развилась на Титане, величайшем из спутников Сатурна, поскольку доля метана в его атмосфере позволяет предположить, что этот газ имеет органическое происхождение.

— Плато, на котором расположен Тео, — продолжила Каден, — находится в зоне вулканической активности и частых землетрясений. Там вполне могут иметься глубокие естественные пещеры и разломы, достигающие уровня моря.

— …Или, — подхватил Коджи, — позволяющие морю достигать гор. Это вполне вероятный сценарий. Не исключено даже, что Пернатый Змей — существо водное. Хотелось бы мне знать, как он выглядит.

— Ростом выше меня, — сказал я, — но не крупнее тех ваших профессиональных атлетов, которые играют в такие игры, как баскетбол или футбол.

— Так ты его видел? — спросил Коджи.

— Да, когда был в пещере. Правда, тогда я думал, что это выступающий от его имени игрок, потому что видел его изображение на игровой площадке.

— Какой площадке? — уточнил Коджи.

— В Сем Мире, — ответил я, едва машинально не сказав «в мире живых», но успев вспомнить, что здешние обитатели знать не знают, что они в преисподней. — Это площадка, предназначенная для встречи, именуемой Игрой Черепа, потому что сердцевину резинового меча представляет собой череп последнего проигравшего участника. Каждый год лучший игрок в олли отправляется в Теотиуакан, чтобы встретиться с тамошним непобедимым мастером. И все они проигрывают, потому что столичный игрок превосходит всех ростом, силой и быстротой.

— И теряют головы? — спросил Коджи.

— Игра Черепа зародилась в Тео, — сказала Каден, — но на века пережила этот город. В нее играли по всей Центральной Америке до самой конкисты.

Я постучал себя по груди в области сердца.