Преисподняя - [17]

Мы с Рэчел обменялись долгими взглядами, глубоко вздохнули и надели шлемы. То, что последовало за этим, оказалось гораздо хуже, чем я ожидал.

Это было похоже на мой кошмарный сон, но в то же время отличалось от него. Кошмар воплотился в действительности. В моем сне я падал в Преисподнюю через языки пламени, а сам сон был синтезом всего, что я слышал об Аде как о месте огненных мучений.

Но это низвержение в Преисподнюю – настоящее низвержение – более соответствовало нашему времени, образу нашей жизни и, может быть, даже нашей смерти. Тут тоже было жарко; жар выжигал волоски из моих ноздрей, когда я пытался дышать. Но тут не было красно-оранжевого цвета, свойственного обычному пламени.

Здешний свет был похож на перегруженные электрические цепи, пылающие холодным пурпурно-голубым пламенем, оттенка синяков на шее задушенного человека. Вместо языков желтого пламени навстречу выхлестывали потоки информации – номера, буквы, магические символы, принадлежавшие лишь Преисподней. Они проносились мимо, кусая и царапая мою плоть, словно живые существа.

Даже моя собственная кожа (или воспоминание о ней, погрузившееся в Преисподнюю вместе со мной) была не такой, какую я знал раньше. Она была не мягкой и упругой, а скользкой и серебристой, покрытой пленкой из крошечных симметричных ромбиков с металлическими нитями, крестообразно пересекающими их поверхность.

Потом мне показалось, что меня словно втягивает в огромный шланг или трубу. Шланг бурлил движением, но не органическим, наподобие искусственного кишечника, созданного руками человека. У меня нет слов, чтобы описать его: метафоры бледнеют, и мысли спотыкаются. Думаю, даже Рэчел вряд ли взялась бы за такую задачу. Это было совершенно чуждым любому ощущению, испытанному мною на Земле. Позвольте мне просто сказать, что я был чертовски рад, когда все закончилось.

Но в самом конце я увидел нечто памятное мне из моего сна. Лицо. Помните того огромного безобразного монстра? Он был там, в конце тоннеля или трубы, в которую я падал, и снова широко разинул пасть, чтобы проглотить меня. Не знаю, отчего я кричал: от ужаса или от того, что мой сон воплотился наяву.

Я заходился криком, проваливаясь в темноту до тех пор, пока вдали не замерцал слабый свет.

Багрово-огненный свет Преисподней.

ГЛАВА 9

Без сомнений, это была настоящая Преисподняя. Вопли проклятых душ служили тому доказательством.

Другим доказательством было присутствие двух мужчин среднего возраста, обнаженных и распятых на металлических крестах, усеянных шипами.

– Боже мой, Гидеон! – прошептала Рэчел, прижавшись ко мне.

Я был испуган не меньше ее. Плоть мужчин, проколотая в тысяче различных мест, сочилась кровью; они глухо стонали, свесив головы на грудь.

Моим первым побуждением было подойти к ним и снять их с этих примитивных, однако устрашающих пыточных инструментов. Но когда я всмотрелся пристальнее, то увидел, что их ступни и запястья не были прибиты гвоздями или прикручены проволокой к колючему металлу. Они висели словно по волшебству или (с тошнотворным чувством подумал я) как будто их приклеили к крестам.

– Нам нужно снять их, – сказала Рэчел. Она подошла к ближайшему из распятых мужчин, потащив меня за собой.

Его седые волосы были коротко подстрижены, лицо избороздили глубокие морщины. Запавшие глаза, когда он открыл их, казались глазами древнего старца.

– Генерал? – спросила Рэчел. Его стоны продолжались еще несколько секунд, а затем с распухших губ сорвались слова:

– Да… Манчини…

– Все в порядке, генерал, – сказал я. – Мы пришли помочь вам. Что держит вас там?

– Моя плоть… Моя плоть – это крест…

Мой желудок снова сжался в комок, когда я убедился в его правоте. Его пронзенная кожа буквально приварилась к холодному, твердому металлу. Когда я осторожно потрогал ее, то нащупал жесткие утолщения, как будто его собственное тело превратилось в дополнительный элемент пытки. Я взглянул на Рэчел и покачал головой:

– Он прав. Мы не можем снять его.

Она посмотрела на Манчини со слезами на глазах, перевела взгляд на другого мужчину, висевшего в нескольких футах от нас, и наконец, повернулась ко мне:

– Но Сангинариус может это сделать.

Я понимал, что она имеет в виду. Мы огляделись по сторонам: если придется противостоять демону, то лучше вооружиться заранее.

Здесь не было недостатка в оружии. Огромный зал, в центре которого мы стояли, был настоящим арсеналом. Фаланга из дюжины танков выстроилась у дальней стены, но их внешний вид в Преисподней преобразился, как и плоть Манчини. Угловатые и удлиненные контуры словно распухли, приняв форму лиц с выпученными глазами, злобных и уродливых. Они наблюдали за нами, пока мы с Рэчел переходили от одного деревянного ящика к другому, изучая надписи и поднимая крышки.

У Сангинариуса было все: штурмовые винтовки, базуки, баллоны с нервно-паралитическим газом, лазерные ружья, пластиковая взрывчатка и даже “боевые дружки” – маленькие андроиды, которых носят в ранце на спине, словно смертоносных плюшевых медвежат. Я начал понимать, почему Красавец испытывает такое беспокойство.

– В этом оружии есть что-то странное, – медленно сказала Рэчел. – Оно отличается от земных образцов.